парня нет. Если уж на то пошло, он был куда меньше похож на мои наивные представления о вурдалаках, чем подавляющее большинство моих знакомых…
— Ладно, — согласился Шурф. — Признаться, я полагал, что сэр Джуффин хоть немного позаботился о твоем образовании. Магия магией, все это прекрасно, но жить в Мире и не знать, кто его населяет, — пожалуй, немного слишком, даже для тебя! Только я предпочел бы дождаться момента, когда мы завершим ужин. Не люблю разглагольствовать с набитым ртом, как подвыпивший мастеровой!
— Да ты сноб, дружище! — фыркнул я, налетая на «бамбурики», которые оказались крошечными ароматными колобками, поданными в отдельном чугунке с раскаленным, еще шипящим маслом, так что их приходилось извлекать оттуда при помощи длинных тонких палочек, макать в густой суп, который насквозь пропитывал пушистое тесто, и только потом отправлять в рот — увлекательное занятие, ничего не скажешь!
Что касается моего друга, у него в данный момент имелась лишь одна забота: залить в меня порцию «Вурдалачьего Жара» — обжигающе крепкой ягодной наливки, которая действительно была разлита в самые настоящие наперстки. Впрочем, это были наперстки, предназначенные для вполне великаньих пальцев.
Разумеется, ему это удалось. После недолгих уговоров я решил, что — если уж парень решил споить собственного возницу — так ему и надо!
Большую половину ужина мы так и не осилили, но добродушный голубоглазый вурдалак заботливо упаковал остатки и сам отнес их в наш амобилер, к величайшей радости задремавшего было Друппи. Пес сразу просчитал, что холодный окорок, закопченный в розовом дыму, достанется именно ему, какого бы мнения на сей счет ни придерживался строгий дядя Шурф Лонли-Локли.
— Вещай, потомок эльфов! — потребовал я, взявшись за рычаг. — Открой мне страшную правду о населении этого Мира. Я хочу быть умным и образованным!
— Лучше поздно, чем никогда, — снисходительно согласился Шурф. — Ладно уж, слушай. Начнем, пожалуй, с крэйев, поскольку именно они являются настоящими хозяевами земли, по которой мы с тобой едем. Их очень много, и порой они отличаются друг от друга куда больше, чем можно себе представить… Из всех крэйев наиболее близки к людям драххи — на древнем языке Хонхоны это слово означает «угрюмые люди». Внешне драххи ничем не отличаются от людей. Впрочем, есть одна странность: не бывает драххов с заурядной внешностью. Они — или очень красивые люди, или редкостные уроды. Иметь дело с драххами легче легкого: их внешность всегда точно соответствует характеру. Добродушные драххи красивы, злые — уродливы, все очень просто. А у неуравновешенных, вроде тебя, внешность то и дело меняется в зависимости от настроения.
— Меняется? — недоверчиво переспросил я. — Никогда не видел ничего подобного!
— Может, и не видел: в столице очень мало чистых крэйев. В основном там живут их потомки от браков с людьми, — согласился Шурф. — Впрочем, черты лица неуравновешенного драхха остаются неизменными, просто неуловимым образом изменяется общее впечатление от его внешности… Добавлю, что, как и все крэйи, драххи понимают язык зверей, птиц, рыб, деревьев и грибов.
— И грибов? — ошалел я.
— И грибов, разумеется. А чем грибы хуже прочих?
— Наверное, эти драххи — крутые колдуны! — уважительно сказал я. — Понимать язык деревьев и даже грибов — надо же!
— Ты прав и в то же время ошибаешься, — задумчиво сказал Шурф. — Магия драххов базируется на их близости к природе. Поэтому из них получаются отличные знахари, травники, а иногда — самые настоящие лесные колдуны. Но Очевидной магии драххи почти не обучаются, даже если живут вблизи от Сердца Мира. А их потомки от браков с людьми обучаются Очевидной магии куда медленнее, чем прочие. Взять хотя бы мою жену: ее отец — чистый драхх, а мать — из людей. В начале нашей совместной жизни я часто водил Хельну в подвал сэра Джуффина, где можно заниматься Очевидной магией без каких-либо последствий для равновесия Мира, и честно пытался научить ее хоть чему-то из того, что сам умею. Все напрасно: какая-нибудь двадцатая ступень Черной магии — ее потолок, как и для всех остальных потомков драххов.
— В наше время оно и спокойнее, — усмехнулся я. — В Холоми не загремишь, а в повара — пожалуйста!
— Да, это правда, — подтвердил он. — Кстати, многие знаменитые столичные повара, из тех, что получают за свой труд несколько тысяч корон в год и больше, являются потомками женщин, которые любили смотреть в зеленые глаза бродяг драххов…
— Ишь, как ты загнул! — уважительно отметил я. — Можешь ведь, когда хочешь!
— Просто цитирую поэму Тимори Кауни, знаменитого поэта эпохи Древней династии, — пожал плечами Шурф. — Было бы странно иметь одну из лучших библиотек в Ехо и не пользоваться ею, правда?
— Пожалуй. Что ж, поехали дальше. Если честно, меня очень волнуют вурдалаки. Этот пункт в моей голове как-то не укладывается…
— Только потому, что ты не знаешь о существовании скархлов, то есть оборотней.
— Немного знаю, — нерешительно возразил я. — Я же тебе рассказывал о том смешном парне, который помогал нам с Мелифаро чинить амобилер… Но я никогда не слышал этого слова: «скархл». Оборотень себе и оборотень… Меня тогда очень удивило, что оборотни — это звери, которые иногда превращаются в людей.
— Почему тебя это удивило?
— Просто там, где я родился, считается, что все происходит наоборот, — объяснил я. — Миф, конечно, зато общеизвестный…
— Да? Ну, все может быть. Мало ли как устроен этот странный Мир, — с некоторым сомнением согласился Лонли-Локли. — А что касается скархлов, они могут принадлежать почти к любой разновидности зверей, птиц, рыб или грибов.
— Опять грибы?!
— Дались тебе эти грибы! Ну чем они хуже прочих живых существ? — устало спросил Шурф.
— Ничем не хуже, — согласился я. — Просто смешно: грибы-оборотни…
— Между прочим, у Его Величества Гурига I была личная гвардия, состоящая исключительно из оборотней-грибов, — кажется, Шурф решил добить меня окончательно. Немного подумав, он добавил: — Если верить историческим документом того времени, это были самые свирепые воины за всю историю Соединенного Королевства.
— Могу себе представить, — вздохнул я. — Что ж, рассказывай дальше.
— Некоторые скархлы могут оставаться людьми подолгу, практически всю жизнь, лишь изредка принимая свой первоначальный облик. Скархлам это нравится. Им по душечеловеческая форма, и они очень любят находиться среди людей… Собственно говоря, вурдалаки — именно тот случай.
— Но почему именно вурдалаки? — Я никак не мог угомониться.
— Так их называют люди, — пожал плечами Шурф. — Не всех оборотней, конечно, а только тех, которые произошли от больших, мохнатых хищных собак, вроде твоего Друппи. Вышло так, что у них — особенный талант принимать человеческий облик, и правление династии Клакков — веское тому подтверждение… А некоторые скархлы превращаются в людей ненадолго, и люди из них получаются наивные и беспомощные, как дети. Думаю, одного из таких ты и встретил в Ландаландском лесу… Вообще, забавно, что ты так удивляешься столь обычным, в сущности, вещам. Скархлы всегда очень охотно вступали в браки с людьми, для них это было, можно сказать, делом чести, поэтому чуть ли не половина нынешнего населения Соединенного Королевства — их потомки. Да зачем далеко ходить: сэр Джуффин Халли…
— Наш шеф — вурдалак? — ахнул я. — Ну да, с другой стороны, кто, если не он?!
— Нет, не вурдалак, — педантично поправил меня Шурф. — Среди предков сэра Джуффина, несомненно, были скархлы, но не собаки, а лисицы. Он ведь из Кеттари, а большинство жителей графства Шимара — потомки этих самых людей-лисиц, испокон века живших в тамошних горах. Что ты хочешь, если сами принцы Шимаро — почти чистые скархлы, человеческой крови в них вообще нет, разве что чуть-чуть эльфийской.
