– Хорошо. Тогда, Вадим Сергеич, поспешим, нам ещё нужно выручить ваши вещи.
На Кушкол опускаются сумерки, и я с тревогой думаю о том, что Осману не так-то просто будет выполнить свою миссию. Конечно, Олег и Гвоздь его подстрахуют, но всё равно не просто. Я мысленно воссоздаю их маршрут, манипулирую вариантами и не могу придумать, как они сумеют миновать здоровый перегиб, где скопилась уйма снега. Но я бы его прошёл, значит, должен пройти и Олег. Из всех моих бездельников он единственный, кому я доверяю в деле как самому себе.
А Мурат, что бы я о нём ни говорил, слово держать умеет – у дома 23 две грузовые машины, толпа людей. Подъезжать туда нет смысла, могут растерзать. Представляю, как там сейчас склоняется моё доброе имя.
Я жалею, что посадил композитора к себе, лучше бы он ехал с Петуховым. Как и все обожающие себя знаменитости, он искренне уверен, что оказывает высокую честь рядовому собеседнику, возвышает его своим общением. Ему и в голову не приходит, что рядовой собеседник от всей души желает ему провалиться ко всем чертям.
– Вы, по словам Анны Федоровны, предпочитаете бардов. – Снисходительная улыбка. – Это простительно, дань моде, я тоже под настроение слушаю их не без интереса, хотя порою меня коробит от их непрофессионализма. В наш век узкой специализации…
Я сжимаю челюсти, чтобы не нахамить. Куда там Высоцкому и Окуджаве до его шлягеров!..
– …сочинить хорошую мелодию без высшего образования…
Эх, бугор бы покруче, чтоб ты язык прикусил, мечтаю я, в кювет, что ли, нырнуть? Подумать только, что «Молитва Франсуа Вийона» и «Оставьте ненужные споры» состоят из тех же самых нот, что и его «Я обую босоножки, ты на стук их прибежишь!» Твоё счастье, что рядом нет Олега и Гвоздя, они бы живо тебе разъяснили, какое ты…
– Но если у Булата иной раз прослеживается мелодия…
– Вы его знаете? – не выдерживаю я.
– Да, конечно.
– А он вас?
Я всё-таки нахамил, и Вадим Сергеич надулся. Ну и чёрт с ним, ехать нам осталось всего ничего. Успел ли Осман с ребятами? В крайнем случае потяну время, не грех эту братию хорошенько напугать.
У шлагбаума мы выходим. Абдул ещё не сменился, он в курсе дела и заговорщически мне подмигивает.
– Палучили разрэшение – пажалуста, мы не бюрократы. – Он поднимает шлагбаум. – Да абайдут вас лавыны!
Я сооружаю озабоченное лицо.
– Ну, решились? Поездка вам предстоит далеко не безопасная, рекомендую серьёзно подумать.
В темноте и ангел покажется сатаной, а дорога впереди пустынна, тусклый свет редких фонарей лишь подчёркивает её пугающую крутизну, да ещё мрачные тени нависших скал…
– Нам? А разве вы не с нами? – упавшим голосом спрашивает Петухов. – Мы были уверены, что вы на вездеходе поедете впереди.
Мне смешно, вспоминается чеховский дедушка, которому давали рыбу, и если он оставался жив, ела вся семья. Вадим Сергеич тоже думал, что я поеду впереди, а мадама и не мыслила себе ничего другого.
– Вы такой храбрый! – льстиво говорит она и делает глазки. – Пусть мужчины едут на «Волге», а я с вами, хотите?
Я вежливо уклоняюсь от гонорара, мадама меня не волнует. Вот будь на её месте Катюша или Юлия… Впрочем, и тогда бы я сто раз подумал, прежде чем лезть в такую авантюру.
– К сожалению, мама отпустила меня всего на полчаса, она сердится, если я прихожу домой позже девяти.
Мадама не сводит с меня многообещающего взгляда.
– К тому же я страдаю куриной слепотой, – добавляю я. – Абдул может подтвердить.
– Курыной, – подтверждает Абдул. – Птица такая, табака делают.
Вадим Сергеич мнется, к таким приключениям он не привык, Петухов тоже заметно скис, но зато мадама тверда и непреклонна. Видимо, она обожает мужа и очень хочет завтра в Краснодаре услышать его голос.
– Чего ж мы ждём? – с вызовом говорит она. – Поехали!
Вадим Сергеич вяло вытаскивает из вездехода свой чемодан и плетётся к «Волге», как на Голгофу.
– Подождите, – говорю я, – прошу внимательно выслушать инструкцию.
– Расскажи им, как спасаца, если в лавыну пападут, – советует Абдул. – Мала ли что.
Я тяну резину, долго и нудно рассказываю, советую, пугаю и с удовольствием отмечаю, что Вадим Сергеич вытирает со лба пот, а Петухов нервно закуривает.
– Вы всё это излагали на лекции, – обрывает меня мадама. Я могу опоздать на самолёт!
