Короткая передышка
Не знаю, кто придумал, что лучшая оборона – это нападение, но, безусловно, человек умный. Если бы я просто блеял и нёс оправдательный лепет, из меня бы эта публика сделала отбивную. Но язык силы они понимают, от удара дубиной по голове у них пробуждаются от глубокого сна извилины, ведающие благоразумием.
Первым приходит в себя Мурат. Я могу его не любить, а временами даже ненавидеть, но всегда отдаю ему должное: природа над ним не отдыхала. Уверен, начни Мурат раньше и имей соответствующие его дарованию условия, он стал бы великим спортсменом. Для того чтобы войти в мировую элиту, у него было всё: абсолютное бесстрашие, редкостная координация движений, фанатичное упорство и умение держать удары. У иных от неудач опускаются руки, Мурат же становится злее и настойчивее. Однажды после сокрушительного поражения в слаломе он начисто выиграл скоростной спуск и прямо с пьедестала отправился в больницу: даже тренер не знал, что Хаджиев вышел на старт с трещиной в ключице.
Годы сильно изменили его, но не вытравили спортивной закалки. Ориентируется он мгновенно: как когда-то на трассе, в доли секунды определяет, где притормозить, а где развить максимальную скорость, где принять обтекаемую стойку, а где выпрямиться, каким соперником можно пренебречь, а с каким пойти ва-банк. А если учесть, что он великолепно знает не только правила игры, но и дело, то понятно, почему ему прочат большое будущее.
И Мурат круто меняет тактику. Протокол – минутная прихоть, он его больше не интересует: если уж очень будет нужно, козлы отпущения и без протокола найдутся. Другое дело – человеческие жизни, к этому следует отнестись со всей серьёзностью, ибо у начальства имеется обыкновение сначала, идя по горячим следам, снимать с работы, а уже потом разбираться, кто и в какой степени виноват. Тем более что о возможной трагедии предупредил не кто-нибудь, а Оболенский – учёный с мировым именем, «крестный отец» Кушкола, его имя здесь свято. Мурат ещё не сказал ни слова, но его дружелюбный взгляд говорит мне, что мы в очередной раз союзники.
– Когда и при каких обстоятельствах Оболенский сказал про «Актау»?
Я подробно излагаю содержание нашей беседы.
– Почему ты решил, что ситуация, которую Юрий Станиславович смоделировал, совпадает с нашей сегодняшней?
Я привожу свои соображения, сопоставляю, сравниваю.
– Какие разрушения произведёт воздушная волна, если достигнет «Актау»?
Я выражаю уверенность, что сложенное из бетонных блоков здание в любом случае устоит, но пострадает фасад: выбьет окна и балконные двери, может даже повредить, а то и сорвать крышу, ведь снеговоздушное облако бывает высотой в несколько сот метров.
Деловитой доверчивости, с какой Мурат меня слушал, как не бывало. Актёр!
– Вот видите, товарищи, – иронический кивок в мою сторону, Уваров снова хотел нас запугать, а вынужден был признаться, что опасность грозит только фасаду. Фасаду! Значит, нужно переселять только половину людей, а не всех, как того требовал Уваров. Паникёр Максим, панике-ер!
Превратив этим манёвром своё поражение в победу, Мурат спрашивает, какие у кого имеются соображения. Директора подавленно молчат. Бычков, который ещё десять минут назад изображал из себя невинную жертву и взывал к состраданию, притих и сочувственно смотрит на Гулиева: всё познаётся в сравнении, кому сейчас по-настоящему плохо, так это директору «Актау». Настолько плохо, что он не в силах произнести ни слова и только отрешённо разводит руками.
– Ты что-то хочешь сказать или зарядку делаешь? – насмешливо спрашивает Мурат. – Будем считать, что зарядку. Он встаёт, надевает шапку, пальто. – Совещание окончено.
– У меня не всё, – говорю я.
– Цицерон! Ну, побыстрее.
– Одиннадцатая может сойти повторно, а на шоссе бульдозеристы, да ещё электрики тянут к «Бектау» временную линию. Предлагаю работы прекратить.
– Нельзя прекратить, – Мурат знаком останавливает Бычкова, который взвивается над столом и готов вступить со мной врукопашную, – «Бектау» необходима связь, энергия для отопления и кухни.
– Тогда прикажи выставить наблюдательный пост и проинструктировать людей.
– Я уже выставил. – Бычков облегчённо вздыхает.
– И проинструктировал, – добавляет Мурат. – Всё?
– Слишком много туристов разгуливает по Кушколу. Сойди лавины – и кое-кто из них окажется… – я чуть было не сказал «Надиным пациентом», – пропавшим без вести.
– Абдул, ты ответственный, – рубит Мурат. – Мобилизуешь с Хуссейном спасателей, дружинников. Ну, всё?