стужи мы с начала зимы живем здесь, у нашей крестной матери Беатрис.
– Из деревни Домин? Это церковный приход, не так ли?
Энно Ги вспомнил, как вчера вечером Шюке упоминал эту деревню, когда говорил о найденных в реке трупах.
– А ваша деревня далеко отсюда?
– Отсюда все далеко, святой отец.
Голос Гийемины звучал напряженно. Младшая, Кретьеннотта, по-прежнему молчала, крепко сжимая руку своей подружки.
– Я ищу жилище ризничего, – сказал кюре. – Вы можете мне показать, где его дом?
– Премьерфе? А что вам от него нужно?
– Поговорить с ним. Вы знаете, где он живет?
– Может, и знаем.
– Прекрасно. Тогда проводите меня к нему.
Священник взял маленькую Кретьеннотту за запястье и увлек ее за собой, решив не вести долгих разговоров с девочками. Им ничего не оставалось, кроме как пойти вместе с ним по лабиринту улиц. Энно Ги шагал широко, и девочки едва поспевали за ним, причем им казалось, что из каждого окна за ними кто-то наблюдает.
Ги засыпал девочек вопросами. Кретьеннотта по-прежнему молчала, зато Гийемина охотно отвечала за двоих. Она подробно рассказала священнику о смерти епископа, описав это так, как представляли себе жители города: о загадочном убийце на черном коне и об открывшейся виновности Акена во всех несчастьях, которые обрушились на епархию в последние месяцы. Она слово в слово пересказала все то, что вчера говорили на улицах города.
– Да, кстати, – вдруг сказала она, останавливаясь. – А вы случайно не наш новый епископ?
– Нет, дочь моя, – ответил Ги. – Я не удостоился такой чести.
Улицы были по-прежнему пусты. Гийемина рассказала священнику, что на одного из жителей, которого зовут Гроспарми, вчера вечером, когда он охранял подъезды к городу, напал таинственный убийца епископа, возвращавшийся в город, чтобы довершить свои злодейские дела.
– Как зовут этого человека? – переспросил Ги.
– Гроспарми. Это один из наших точильщиков.
Раны этого точильщика были единственным подтверждением того, что убийца появился в городе. Никто не мог толком объяснить, как он сумел исчезнуть, когда точильщик шел по его следу на въезде в город. Здесь явно не обошлось без нечистой силы. С того самого момента жители с ужасом думали о том, что этот убийца скрывается где-то в их городе.
– А вы, девочки, не боитесь? – спросил священник.
– Нет. Мы приучили себя бояться того, что видим, а не того, о чем слышим.
– Здравая мысль!
Гийемина ничего не ответила. Энно Ги вдруг в упор посмотрел на Кретьеннотту.
– А почему ты со мной не разговариваешь?
– Она вообще больше не разговаривает, – пояснила Гийемина. – Уже более года. Никому пока еще не удавалось заставить ее снова заговорить.
– Не считая тебя. Но вы, конечно же, разговариваете В укромных местах, известных лишь вам двоим. Детские ухищрения просто уму непостижимы.
Гийемина мрачно посмотрела на молодого священника. Тот притворился, что не заметил, как рассердилась старшая из девочек и как слегка улыбнулась младшая.
– Интересно, а для чего вы приехали сюда? – вырвалось у Гийемины.
– Я всего лишь молодой кюре, малышка, – пояснил священник, – и направляюсь в Эртелу. Это мой новый приход.
Лица девочек сразу же стали напряженными. Словоохотливость Гийемины тут же улетучилась.
Они подошли к дому с деревянным навесом, без чердака, стоящему на углу улицы. Его двор, как и дворы других домов, был завален снегом.
– Это здесь. Премьерфе живет в этом доме со своей женой.
– Спасибо, – сказал Ги. – Спасибо вам обоим.
Священник хотел было благословить их, осенив крестным знамением, однако Гийемина вдруг резко схватила его за руку.
– Не нужно, святой отец… Мы знаем, что вы сказали нам неправду.
Ги уставился на девочку, удивленный ее выходкой.
– Эртелу не существует, – выпалила Гийемина. – Это просто старая легенда, которую рассказывают детям, чтобы их напугать или заставить слушаться. Как сказка про Тару или про Эннекена. Это всем известно.
Священник улыбнулся. Но девочка продолжала тараторить:
– Смотрите, как бы и вас не постигла та же участь, что и епископа, и людей из деревни Эртелу. И всех тех, кто забредал в наши земли!
Последнюю фразу Гийемина уже прокричала. Она бросилась прочь, схватив за руку подружку и увлекая ее за собой. Энно Ги посмотрел им вслед: они словно растворились, скрывшись за углом, как две маленькие феи. А еще священник почувствовал на себе чьи-то любопытные взгляды из окон дома.
6
Энно Ги постучал в дверь дома Премьерфе. Дверь резко открылась, и взору священника предстала невысокая дородная женщина с туповатым и явно неприветливым выражением лица. Это была Годильеж, супруга ризничего. Эта женщина отличалась весьма своеобразной внешностью. Все в ней говорило о ее дурном нраве: острые носки обуви; короткие, как у утки, ноги; широкие покатые плечи; низкий лоб, прикрытый синим платком; узкие глазенки; сросшиеся брови. Эта женщина, открывая дверь с таким видом, будто собиралась плюнуть в лицо стоявшему на пороге, замерла, ошеломленная, увидев перед собой незнакомого священника.
– Что вам нужно?
– Я – священник Энно Ги, – ответил кюре. – Я пришел попросить ризничего о помощи.
– Да? Ну конечно же, святой отец! Проходите. Да проходите же!
Недоверчивое выражение лица этой мегеры мгновенно сменилось ханжеским благоговейным почтением. Она стала что-то лепетать, беспрестанно повторяя «святой отец». Усадив Ги за стол и поставив перед ним тарелку с кусочком репы и чашку с теплым молоком, она тем самым, с ее точки зрения, оказала священнику высшие почести, какие только могли быть возданы кому-либо в этом доме. Внутри дом вполне соответствовал этой несуразной толстушке: высота потолка едва превышала рост человека, расставленная кое-как мебель была слишком маленькой, да и вообще все здесь качалось каким-то грубым и старомодным.
Когда женщина позвала своего мужа, по резкому тону ее голоса можно было предположить, что ее супруг, скорее всего, представляет собой покорного тщедушного горемыку. Однако в комнату вошел мужчина бодрого вида и крепкого телосложения. Он шел, пригибаясь, чтобы не задевать потолок головой. Дом был явно построен исходя из габаритов его супруги, а не его самого.
– Вы – ризничий Премьерфе?
– Да, это он, – ответила за Премьерфе его жена.
– Я – священник Энно Ги, меня позвал в вашу епархию епископ, его преосвященство
