Шепот монахини прозвучал словно в пещере. Женщина находилась рядом с викарием. То, что она оказалась так близко, напугало его, и он замер на месте. Шюке так сильно прижал к себе ящик с останками Акена, что углы ящика впились ему в бока.
– Я вас слушаю, сын мой, – снова послышался голос.
– Я… я служил под началом вашего брата, его преосвященства Акена… Он уже покинул нас и…
Шюке запнулся: он впервые намеревался сообщить об убийстве своего патрона. Викарий ни слова не сказал об этом ни архивариусу, ни людям в регистрационной конторе, ни Альшеру де Моза, ни охраннику. Но теперь он уже не мог сдержаться и вкратце рассказал о том, какой ужасной смертью умер епископ.
После долгого молчания снова послышался голос затворницы:
– Аббатиса Дана сказала мне, что вы привезли останки моего брата. Где они?
Она произнесла эти слова совершенно спокойно, как будто рассказ Шюке ее ничуть не взволновал.
– Они сейчас здесь, со мной, – ответил Шюке.
Снова наступило долгое молчание. Темнота была кромешной, и, как ни пытался викарий разглядеть хоть что-нибудь, он так и не смог различить контура.
– Подойдите, – сказал голос, – и дайте мне то, что вы принесли.
Несмотря на сопровождавшее любые звуки эхо, Шюке понял, что затворница находится справа от него, шагах в трех. Он стал медленно продвигаться к ней, пока не наткнулся на деревянную ступеньку.
– Очевидно, вы принесли мне лишь его мощи, – предположила Эсклармонда. – Поставьте их на этот табурет.
Шюке поставил свой ящик на табурет и отступил назад.
Последующие несколько минут были самыми тяжкими за все время его странствий с останками Акена. Он услышал в гулкой тишине подземелья, как Эсклармонда открыла ящик и стала перебирать кости своего брата – одну за другой… Она ласкала их? Или благословляла?… Шюке не услышал ни всхлипывания, ни вздоха, хотя, наверное, Эсклармонде сейчас было очень тяжело. Насколько викарий знал, она не видела своего брата и не получала от него известий из Драгуана более тридцати лет…
Шюке не решался заговорить первым. Наконец он услышал, как закрылась крышка ящика, затем сестра Эсклармонда сказала ему:
– Мой брат оставил указания насчет того, как его следует похоронить. Аббатиса Дана передаст вам его бумаги. Скажите ей, что я выйду из своей кельи в связи с похоронами епископа. Но только для ночного бдения у гроба и заупокойной службы. Мне сейчас очень трудно говорить с вами, сын мой. Оставьте меня…
Шюке не стал упираться. Он, несмотря на темноту, слегка поклонился и направился к выходу из подземелья.
– Благодарю вас, – вдруг снова прозвучал странный голос. – Я вижу по вашим глазам, что вы добрый человек и что вы любили моего брата.
Викарий вздрогнул и еще быстрее пошел к выходу. Он наконец расстался с останками своего бывшего патрона.
25
После возвращения стражника Жильбера де Лорри в Рим сопровождаемого им Эймара дю Гран-Селье тут же увели. Однако в казарму охранников дворца Латран Жильбер не вернулся: его в тот же день перевезли в гарнизон, расположенный в Фальвелле, неподалеку от Рима. Там его тщательно допросили двое военных и двое священников. Они интересовались тем, что с ним происходило во время поездки во Францию и что он узнал о сыне Энгеррана. Это был необычный, очень обстоятельный допрос, и Жильбер на всякий случай обдумывал каждый свой ответ. Он рассказал о тяжелом характере Эймара, его грубом поведении, отказе благословить похоронную процессию в деревне Лакретель-сюр-Аржан, плевке на гроб с покойным, предостережениях со стороны его матери, странном постоялом дворе Романа, физической силе и выносливости Эймара и, наконец, о странной молчаливости, нападавшей на Эймара время от времени, и о его подозрительных взглядах. Двое военных и двое священников буквально замучили Жильбера вопросами, пытаясь как бы невзначай выведать у него информацию о тех или иных моментах из прошлого Эймара, про которые Жильбер, в общем-то, ничего не знал.
Через три дня его наконец оставили в покое и он вернулся к военной службе, теперь уже в гарнизоне в Фальвелле.
Он пробыл там несколько недель. Это был какой-то необычный гарнизон: как заметил Жильбер, в нем находилось уж слишком много монахов. Жильбера повысили в звании, но за этим повышением крылись, скорее всего, какие-то политические соображения, а подобный подход всегда вызывал негативную реакцию у военных. Жильберу не позволяли видеться абсолютно ни с кем из его прежних знакомых. Когда в один из дней в Фальвеллу должен был приехать по какому-то делу стражник из дворца Латран, Жильбера де Лорри на весь день отправили из гарнизона по какому-то делу.
Жильбер вел теперь довольно праздную жизнь. Ему не давали никаких поручений, даже самых пустяковых.
Наконец, по прошествии шести недель, в гарнизон приехал прелат в повозке с символикой Папы Римского. Посланник привез приказ, согласно которому он должен был забрать отсюда Жильбера.
– Я возвращаюсь в Рим? – поинтересовался юноша. – Я выполнил свою задачу еще месяц назад. Почему мне до сих пор не позволяют вернуться к обязанностям стражника дворца Латран?
Прелат сурово посмотрел на Жильбера.
– Ты еще не выполнил свою задачу. Сегодня ты поедешь со мной и снова будешь находиться рядом с Эймаром дю Гран-Селье. Собери свои вещи.
Этим прелатом, приехавшим в Фальвеллу за Жильбером, был не кто иной, как аббат Профутурус.
Постепенно Эймар все лучше приспосабливался к повседневной жизни монастыря. Он разделял скудный рацион монахов и принимал участие во всех работах. Сын Энгеррана просто наслаждался этим незамысловатым замкнутым образом жизни и беспрестанными молитвами так, как некогда получал удовольствие, богохульствуя и учавствуя в оргиях. Он частенько молил Небо о том, чтобы оно помогло ему сохранить чистоту души.
Через два дня после своего возвращения из Рима отец Профутурус вызвал к себе Эймара.
– Теперь, когда твое очищение завершилось, чем бы ты хотел заниматься?
– Служить моей Церкви, – ответил бывший аббат Порога.
– Хорошо. Но еще нужно разобраться, как именно…
Ни слова больше не говоря, аббат повел Эймара в ту часть монастыря, куда его еще никогда не пускали. Массивное высокое здание без окон было окружено оградой в восточном стиле. Великан, частенько сопровождавший Эймара, – человек в черном – уже ждал их у маленькой входной двери здания.
Они вошли. Эймар увидел огромный зал длиной где-то в один стадий. Здесь находились десятки столов, отделенных один от другого перегородками. За столами сидели монахи – очень много монахов – и чем-то сосредоточенно занимались. Эймар раньше не видел никого из этих людей. Они жили здесь словно взаперти, не показываясь остальным обитателям монастыря.
