В стране литературных героев

шлагбаума все те же – Собакевич, Манилов, Ноздрев, унтер Пришибеев. Со стороны Юмора – Тартарен и Швейк. Судя по всему, тут уже довольно давно идет весьма оживленная перебранка. Лишь один Швейк невозмутимо стоит у пограничного столба, как часовой.

Собакевич: Мошенники! Христопродавцы! Разбойники!

Ноздрев: Порфирий! Павлушка! Бейте их, я вам говорю!

Швейк (рассудительно): Осмелюсь доложить, это вам так не пройдет. Тут вам не пивная, а государственная граница. Тут шуметь нельзя! Человек, который так себя ведет на границе, легко может угодить под военно- полевой суд…

Ноздрев: Какая граница! Плевал я на границу! Тут все мое! Вот от этого стобла – все мое! И по ту сторону все, что за столбом, – тоже мое!

Пришибеев: Народ! Не толпись! По какому полному праву собравшись? Зачем? Нешто в законе сказано, чтоб табуном ходить?

Ноздрев: Порфирий! Павлушка! Сюда! Ко мне! Ломай пограничный столб! Выворачивай!

Тартарен: Как вы смеете? Не будь я Тартарен, если я сейчас не прострелю фуражку этому нахалу!

Гена: Архип Архипыч! Мистер Холмс! Скорее! Сюда! Они тут сейчас все передерутся!

Холмс: Да, для убитых они ведут себя довольно живо…

Пришибеев: Смиррна! На начальство-рравняйсь!

Швейк: Осмелюсь доложить, это другое дело. Начальство надо уважать. Если даже оно прикажет: 'Швейк! Съешь таракана!' – мое дело не рассуждать, а выполнять приказание, потому что начальству виднее. Господин обер-лейтенант Лукаш однажды приказал мне…

А.А.: Погодите, Швейк! Вместо того чтобы рассказывать нам про вашего обер-лейтенанта, лучше расскажите, что у вас тут происходит. Насколько я понимаю, вы сейчас согласились с унтером Пришибеевым?

Швейк: Осмелюсь доложить, мне иначе нельзя. Я человек военный.

Манилов (восторженно): Вот! Вот! Я ждал этого мгновения! Мы будем жить душа в душу! Прочь все границы! Обнимемся же, братья!

А.А.: Не торопитесь, господин Манилов! Сейчас все выяснится. Мистер Холмс, я думаю, вы можете приступать к вашему расследованию.

Холмс: Это не займет много времени. Идея господина Манилова относительно объятий меня вдохновила. Я думаю, мы можем на несколько минут убрать этот шлагбаум, не так ли?

А.А.: О, на несколько минут-разумеется.

Холмс: Благодарю вас. Итак, проведем маленький эксперимент. Швейк!

Швейк: Слушаюсь!

Холмс: Обнимите Пришибеева и поцелуйте его.

Манилов: Да, да! Обнимите его!

Швейк: Осмелюсь доложить, это никак невозможно. Я рядовой, а господин Пришибеев унтер-офицер. Если каждый солдат будет обнимать унтер-офицера, армия потеряет свою боеспособность. Вот если бы вы приказали мне отмутузить его хорошенько, это другое дело. От этого я бы не отказался. Потому что, как вы знаете, я идиот и мне за это все равно ничего бы не было.

Холмс: Благодарю вас, Швейк. Унтер-офицер Пришибеев!

Пришибеев: Здесь!

Холмс: Обнимите и поцелуйте Швейка.

Пришибеев: Рад стараться, вашескородие!

Холмс :Постойте!.. Вы действительно рады обнять Швейка? Он вам нравится?

Пришибеев: Не могу знать!

Холмс: И тем не менее вы готовы поцеловать его, если я вам прикажу?

Пришибеев: Так точно!

Холмс: Ну что же, с вами все ясно… Господин Ноздрев!

Ноздрев (направляется к Холмсу с открытыми объятиями): Ба, ба, ба! Кого я вижу!

Холмс (сухо): Меня. Но я хочу обратить ваше внимание вон на того господина.

Ноздрев: На кого? На этого толстопузого труса?

Тартарен: Я – трус? Как он смеет повторять такую гнусную ложь о лучшем в мире охотнике на львов?

Холмс: Спокойно… Господин Ноздрев, обнимите Тартарена и поцелуйте его!

Ноздрев: Обнять? За милую душу! Тартареша! (Хватает Тартарена.) Друг! Дай я влеплю тебе один безе!

Тартарен (барахтаясь в объятиях Ноздрева): Позвольте! Ведь вы только что оскорбили меня!

Ноздрев: Ай-яй-яй, Тартарешка! Не ожидал! Право, не ожидал! Ведь тебе, право, стыдно! У тебя, ты же сам знаешь, нет лучшего друга, как я! Нет, уж дай мне запечатлеть безешку в белоснежную щеку твою!

Тартарен (растерянно): Ну… если вам так угодно…

Манилов: Майский день! Именины сердца!

Гена: Ха-ха-ха! Ну и дает этот Ноздрев!

Холмс: Благодарю вас, довольно! Довольно, говорят вам! Продолжаем следственный эксперимент. Господин Ноздрев! Следствию только что стало известно, что ваш лучший друг Тартарен – фальшивомонетчик. Известно ли вам это?

Ноздрев: Мне? Да кто же может это знать лучше, как я? Разумеется, фальшивый монетчик! Бывало, продуешься в банчик, говоришь ему: напечатай-ка, брат Тартареша, ассигнаций с полсотенки! Изволь, говорит – и глазом не успеешь мигнуть, как напечатает!..

Тартарен (задохнувшись от возмущения): Клевета! Как вы смеете?..

Холмс: Спокойно, повторяю я… Господин Ноздрев, но следствие также подозревает, что ваш друг Тартарен – шпион!

Ноздрев (уверенно): Шпио-он! Ясное дело – шпион! Да я это знал еще с тех пор, как мы с ним вместе учились в школе…

Тартарен: Мы? Вместе? Что за чушь?

Ноздрев: Мы его все называли фискалом! И однажды за это так его поизмяли, что ему потом приставили к одним только вискам сорок пиявок… то есть, что я говорю: сорок тысяч пиявок!