– Саиф аль-Тхар. Интересно, как я узнал, что это будешь именно ты?
Сдвинув бейсболку на глаза, молодой египтянин растворился в толпе. Ничто не выделяло его из многочисленных туристов, сгрудившихся у подножия четырех гигантских статуй, если не считать негромкого бормотания да отсутствия всякого интереса к каменным исполинам. Нет, внимание юноши привлекали фигуры трех одетых в черную униформу полисменов, которые сидели ярдах в двадцати от него на широкой скамье. Бросив взгляд на часы, парень снял с плеч рюкзак, начал возиться с застежками.
До полудня было еще далеко. Из двух автобусов выбирались рослые американцы, все в одинаковых оранжевых майках. Вокруг прибывших туристов мгновенно засуетились торговцы.
Молодой египтянин опустился на колено и принялся копаться в рюкзаке. Слева от него к призывно размахивавшему флажком гиду спешили гости из Японии.
– Дворец построен фараоном Рамсесом II в тринадцатом веке до Рождества Христова, – громко начал свои объяснения гид. – Он сооружался в честь богов Ра-Харахти, Амона и Птаха…
Один из полисменов всматривался в шевелившего губами юношу. Двое других курили и беспечно болтали о чем-то.
– В четырех сидящих статуях запечатлен образ богоподобного правителя Рамсеса. Каждая имеет более двадцати ярдов в высоту…
К небольшой группе, в центре которой стоял гид, начали с жизнерадостным смехом подходить американцы. Один, держа перед собой видеокамеру, выкрикивал команды супруге: сделай шаг влево, подними голову, улыбнись. Юноша выпрямился, но его правая рука по- прежнему оставалась в рюкзаке. Не сводивший с него глаз полисмен подтолкнул локтем своих товарищей, и те послушно повернули головы в сторону молодого человека.
– Расположенные у ног Рамсеса фигуры поменьше – это его мать Муттуйа, любимая жена Нефертари и дети…
Бормотание юноши сделалось громче, и кое-кто из туристов начал оглядываться. Египтянин прикрыл глаза, широко улыбнулся, выхватил из рюкзака автомат и потряс им над головой. Левой рукой он сорвал бейсболку: лоб пересекал глубокий вертикальный шрам.
– Саиф аль-Тхар! – с торжеством возгласил парень, направил оружие на толпу и нажал курок.
Вместо выстрелов раздался лишь сухой щелчок.
Вскочившие полисмены судорожно пытались достать из поясных кобур свои «кольты». Туристы обмерли, от ужаса никто не пошевелился. В этот момент юноша передернул затвор, его палец вновь лег на курок.
В первый раз стрелка подвела забывчивость. Механизм автомата был абсолютно исправен. Прозвучала очередь, в толпу полетели пули. Они рвали в клочья плоть, дробили кости; песок быстро впитывал брызнувшую кровь. Началась паника: кто-то бежал прочь, кто-то несся прямо на своего палача, в воздухе звенели вопли ужаса и боли. Скорчившись, лежал на боку американец с видеокамерой. Обезумевшая толпа смела полисменов, и те, распростертые на песке, не имели сил поднять хотя бы голову. Сквозь треск выстрелов слышался покрывавший крики отчаяния смех молодого египтянина.
Расправа продолжалась еще секунд десять. У подножия каменных статуй застыли в нелепых позах человеческие тела. Не справившись с новым магазином, египтянин отшвырнул бесполезное оружие и бегом устремился вверх по склону холма.
Однако уйти он успел недалеко. Бросившиеся следом пятеро торговцев настигли его, повалили на песок и принялись избивать – как были, босыми ногами.
– Саиф аль-Тхар! – со смехом кричал юноша, сплевывая хлеставшую из носа и рта кровь. – Саиф аль-Тхар!
ГЛАВА 16
КАИР
От внезапного пробуждения Тэйра вздрогнула. Поджав колени, она села в постели и осмотрелась. Постель стояла в номере Дэниела. В голове Тэйры мелькнула страшная мысль: неужели он… Однако одежда была на ней, а в следующее мгновение Тэйра увидела сложенные в углу диванчика простыни. Она посмотрела на часы: стрелки показывали почти полдень.
– Черт, – прошептала Тэйра, опуская ноги на пол.
Ее голова раскалывалась от боли. На столике у постели она увидела бутылку минеральной воды, скрутила синюю крышечку и сделала несколько жадных глотков. За окном слышался уличный гомон. Ничто в номере не говорило о присутствии Дэниела. Не было даже крохотной записки.
Вчерашняя неожиданная встреча оставила в душе Тэйры тягостное и неприятное ощущение, как будто придя сюда, в отель, она сама себя унизила. Хорошо бы убраться отсюда еще до возвращения хозяина. Допив воду, Тэйра оставила на листке бумаги пару строк с неловкими извинениями, подхватила рюкзачок и вышла. Знать о том, где она остановилась, Дэниел не мог.
На улице Тэйра зашагала в сторону минаретов с аркой, но тут же развернулась – не дай Бог столкнуться с ним! – и уверенно направилась в глубь старого торгового квартала.
Пыльная и узкая улочка была полна прохожих: несли на головах корзинки со свежеиспеченным хлебом женщины, деловито сновали в толпе разносчики, у небольших повозок с впряженными осликами суетились дети. При других обстоятельствах Тэйра с удовольствием понаблюдала бы за жизнью оживленного уголка, вбирая в себя незнакомые звуки и экзотические запахи, но сейчас она ощущала только сильнейшее нервное напряжение. Громко сигналившие мопеды, молотки жестянщиков, рвавшаяся из сотен
