– Он как-то связан с антиквариатом?
И вновь по лицу хозяина квартиры промелькнула тень колебания.
– Почему?
– Не станем вдаваться в детали. Так будет безопаснее для тебя и для нас. Существует некий предмет старины, и мне нужно знать причину его интереса к этому предмету.
– Ты изъясняешься загадками, Дэниел.
Подняв левую руку, Самали принялся придирчивым взглядом изучать свои ногти. За закрытой дверью соседней комнаты Тэйре послышался чей-то возбужденный шепот.
– Относительно таинственного раритета, – медленно произнес египтянин. – Это он находится в рюкзаке мисс Маллрей? Или я ошибаюсь?
Ответа не последовало.
– Из вашего молчания следует вывод: я прав. – Самали стрельнул в Тэйру взглядом. – Могу я на него посмотреть?
В наступившей тишине хриплый смех хозяина прозвучал особенно резко.
– Не сомневаюсь, что доктор Лакаж просил вас не показывать эту вещицу мне. Еще один урок: в нашем деле люди крайне редко доверяют друг другу. – Самали укоризненно качнул головой. – Не важно. Держите ее при себе, если вам так спокойнее. Но мне будет трудно ответить на твой вопрос, Дэниел. Это все равно что играть в покер втемную. – Он вновь занялся ногтями. – Значит, ты хочешь узнать о Клинке возмездия и антиквариате, верно? Довольно своеобразная манера наводить справки, замечу. Но какая, позволю себе спросить, выгода ждет…
– Тебя. – Дэниел поднялся, прошел с пустым стаканом к бару, плеснул себе виски. – Никакой. Я полагал, ты поможешь нам бескорыстно.
Брови египтянина дугообразно изогнулись.
– Так-так. Сначала меня принимают за всеведущего мудреца, затем я предстаю в образе альтруиста. К концу нашей беседы, боюсь, я и сам не буду знать, кто я такой.
– Могу предложить за услугу три-четыре сотни долларов. Если, конечно, ты не оценишь ее выше.
– Прошу тебя, Дэниел, – с упреком в голосе произнес Самали. – Я всего достиг сам, у меня есть собственный стиль. Не путай меня с уличной проституткой, которая продает свои ласки за деньги. Пусть четыре сотни долларов останутся в твоем кошельке.
Он сделал еще одну затяжку и слабо улыбнулся, как бы наслаждаясь замешательством собеседника.
– Тебе известно место, где сыр бывает бесплатным. В нашем случае речь идет об информации о весьма опасной личности. Скажем так: ты останешься моим должником. Как- нибудь я попрошу вернуть мне долг, договорились?
Взгляды их наконец встретились. Дэниел осушил бокал и наполнил его вновь.
– Договорились.
Склонившись к стоявшей на низком столике пепельнице, Самали затушил окурок.
– Безусловно, ты понимаешь, что никаких контактов с организацией Саиф аль-Тхара у меня нет. Это должно быть вам ясно с самого начала. Моя информация основывается лишь на слухах.
– Продолжай.
– Так вот. – Ладонь египтянина продолжала разглаживать складки брюк на колене. – В течение последних лет объект вашего интереса черпал средства для своих операций из нелегальной торговли антиквариатом. – Самали вставил в мундштук новую сигарету. – По моим сведениям, о древних захоронениях он осведомлен куда лучше любого эксперта. Могилы наших давних предков стали для него источником дохода. Обрати внимание, единственным источником. Действия Саиф аль-Тхара привели к тому, что все другие фундаменталистские группировки Среднего Востока перессорились между собой. Сейчас с ним не захочет связываться даже Усама бен Ладен.
Самали встал и неторопливо подошел к окну. Лучи послеполуденного солнца позолотили голый череп, превратив его в подобие ярко начищенного медного шлема.
– Он стоит во главе весьма доходного семейного бизнеса. Его люди разрывают древние могилы, похищают ценные находки из раскопок археологов, крадут раритеты в залах музеев. Затем товар переправляется на юг, в Судан, а оттуда его тайными путями доставляют в Европу и на Дальний Восток, где доверенные торговцы сбывают предметы старины коллекционерам. Вырученные деньги просачиваются назад и идут на… Вы и сами знаете, на что они идут.
– Я видела одного мужчину, – вставила Тэйра, – очень крупного, с большим родимым пятном на щеке…
Египтянин продолжал неподвижно стоять у окна.
– Дрейвитт, – сказал он. – Или Дрейкич, или Дрейвич. Нечто в этом роде. Немец, я полагаю. Здесь, в Египте, он является глазами и ушами Саиф аль-Тхара. Больше, боюсь, мне о нем ничего не известно. Да, говорят еще, на редкость малоприятная личность. – Хозяин квартиры повернулся лицом к гостям. – Не знаю, что вы прячете в рюкзаке, Дэниел, но если, по твоим словам, Саиф аль-Тхар хочет получить эту вещь, то рано или поздно, уверяю, он получит ее. Охота за раритетами у него в крови. Когда дело касается древних безделушек, Саиф аль-Тхар становится беспощадным.
– Но наша не представляет никакой ценности, – заметил Дэниел. – Почему он так
