мастер погрузился несколько раз в Гволн, надеясь вновь стать бесплотным. Не вышло. Зато он открыл несколько любопытных созданий, живущих в подземельях, и обнаружил интересное место, которого хозяева пещер избегали. Там за четыре длительных погружения не встретилось ни одного псевдо-гнома, а когда Ермолай спровоцировал за собой погоню, воинственные владельцы топоров разом остановились на линии, отделяющей сверкающий выходами лавы зал от сумрачной, освещаемой зеленоватым свечением плесени, пещеры с покатым песчаным полом.
Они кричали, потрясали топорами, но на песок не ступали. Позднее Ольга погрузилась вместе с ним, походила по песку, но понять особенности Песочницы им не удалось. То ли песок, то ли живущая только здесь светящаяся плесень, то ли большие белые муравьи, построившие из песка подобие термитника, то ли протекающая у дальней стены быстрая река с водой неприятного багрового цвета, то ли невесть что отпугивали псевдо-гномов. Они приходили временами и, увидев Ермолая в здешнем облике, гневно кричали, требуя убраться в какой-то мир, на слух больше похожий на Таркал.
— Да нет, вроде Пардар, — решила супруга, прислушавшись к крикам. — Нам, должно быть, полагается там проживать.
В Камете стояла холодная ночь, так что сейчас Аникутина погружалась в свои приват- миры. Супруг уже мог прямо из расщепа видеть её глазами, но в каждом из миров в пределах видимости находился Край, и дочь шамана не могла ни заглянуть за него, ни как-то воздействовать.
— Почему ты не погружаешься в мир Энгдекита? Мы же там вдвоём пересекли реку и ты нашла чью-то душу…
— Мы не пересекли реку, и в этом наше счастье. Если бы кто-то один или мы оба оказались над тем берегом, уже не вернулись бы. Но для этого мы пока недостаточно сильны. Мы смогли вдвоём только дотянуться до того берега, и случайно нам попался шаман в путешествии духа. А затем нас выбросило в расщеп. Это сейчас я знаю, что из таких путешествий не возвращаются, — Ольга погладила его волосы и обняла, — ты тогда всё сделал правильно, сам не понимая того.
Они гуляли по тайге привычным маршрутом, оканчивающимся на голом холме, с которого прекрасно был виден переливчатый светящийся Край. Теперь молодой мастер видел все семь цветов второй радуги, а подавляющую близость Края он переносил значительно легче. Стоило лишь создать в сознании барьер — и он мог подойти к Краю хоть на десять шагов. Дальше было нельзя — на таком расстоянии живая материя погибала за несколько секунд. У подножия Края лежала полоса серой безжизненной почвы. Даже сучья и стволы деревьев здесь не подвергались гнили, а просто усыхали и каменели.
У входа в замок их встретила Елена Артемовна.
— Добрый день, молодые люди. Краем любуетесь? Мне дежурный сказал, что вы гулять пошли, вот я вас здесь и жду.
Артемовна прекращала работу в школе 'У Ледяного Озера'. Но она могла уделить им пару дней. Ей разрешалось работать в подземелье. Ольга от беседы отказалась, подтолкнув вперед мужа. Харламов отправился вслед за преподавательницей, удивляясь тихой, покрытой резиной лестнице и утопленным в стены светильникам. Здесь и помещения были намного комфортнее — деревянная обивка стен, удобные кресла, электрическое регулируемое освещение.
— Ваша четвёрка возбудила некоторые подозрения. Ты не хочешь об этом поговорить?
— В чём нас подозревают? — он уселся в кресле удобно и проверил свои способности.
Связь с Олей сохранялась, кинетика — тоже. А вот мысленное прослушивание и прямое чувствование здесь не работали.
— Кажется нам со стороны, что вы задумали свой исследовательский проект. Во всяком случае, отмечена определённая самодеятельность.
— Вообще-то просто хотелось получить ответы на ряд вопросов. Неужели теперь любопытство получило громкое название — 'исследовательский проект'?
— На любопытство ты имеешь полное право. Однако есть грань, за которой любопытство становится своеволием. Ты не забыл, что ваши погружения могут закончиться летальным исходом? Сколько вы с Ольгой здесь успели совершить погружений в общие миры и твёрдые приват-миры? Да и Кутков тоже не дремал, уже раз десять погружался в Реденл. А мир этот даже для него весьма небезопасен. И к чему это всё? Ответишь?
Судя по всему, его пока воспитывали. Ничего, собственно, страшного не произошло. Исследования продолжались. А о том, что супруга видела в Зрачке Истины, молодой мастер никому рассказывать не собирался. А про Реденл, про Гволн — отчего же не рассказать.
— …пещеры, что мы назвали Песочницей, остаётся неизвестным. Вот и все наши результаты. Да, я могу смотреть глазами Ольги, когда она уходит в свои приват-миры. Не знаю, важно ли это.
— Я тоже не знаю. Ты задал себе слишком много вопросов, Ермолай. Ты думаешь, что от тебя скрывают информацию, которая способна поместиться в одной брошюре? Ошибаешься. Скорее, от тебя скрывают целую библиотеку, размером в хороший лабиринт. И скрывают лишь оттого, что ты в ней заблудишься и зря потратишь силы.
— Отчего тогда не дать мне в руки путеводитель?
Артёмовна захлопала ресницами и усмехнулась:
— Ты прав. Путеводитель, правда, в данном случае окажется полкой с книгами, но для тебя это уже был бы посильный объём. Дело в том, что тот, кто дал бы тебе его в руки, подчинил бы себе твою дальнейшую судьбу. Нет, ты мог бы взбунтоваться и послать всех подальше, но тогда заплутал бы в библиотеке и потерял для Пути Радуги всякую ценность. Чтобы этого не случилось, тебя и придерживают. Судьба Ольги определена, на неё никто не претендует, а вы втроём пока ничьи…
— У меня два вопроса, — сказал ученик отстранённо. — Первый чисто академический: как получается, что земная наука смогла составить краткие справочники и энциклопедии по всем отраслям, а мастера Радуги не смогли представить своих результатов в сжатом и понятном виде?
Артёмовна ответила легко, без раздумий. Путь Радуги — вовсе не наука, здесь не было однозначных понятий, проверенных практикой теорий, объясняющих несомненные факты. Скорее, имеющиеся записи были сборниками воспоминаний, дневниками, сравнением единичных событий. Никто не взял на себя труд систематизировать всю эту груду записей, лишь для отдельных миров были составлены чёткие описания. Даже теорий, группирующих миры, насчитывалось более двух сотен — и никто даже не пытался проверить их истинность. Среди мастеров Радуги почти не встречались люди с научным типом мышления.
— Ну, и надо добавить, что доступ ко всему этому знанию открывается только с жёлтой повязки. Так что ряды систематизаторов отнюдь не столь многочисленны. А второй твой вопрос, мне кажется, будет совсем не академичным. Прошу.
— Меня интересует список тех, кто мог бы дать мне путеводитель.
Преподавательница вздохнула и опустила голову. Харламов понял, что ради ответа — или отказа в ответе — на этот вопрос она сюда и приехала.
— Закончишь школу — узнаешь. Ещё не настало время. Это очень разные группы, и твой выбор будет трудным и долгим. Потому его и откладывают как можно дальше, давая тебе возможность раскрыть свой потенциал. Могу лишь сказать, что Посвящённые Слияния считаются маловлиятельной группой. Ты им не подойдёшь — и по возрасту, и по выраженным научным склонностям. Они более склонны к мифологии. Но все группы в равной степени
