— Население изрядно поредело. Живут огородами, рыбалкой, — рассказывал Ермолай после возвращения.
Мастер Чограй слушал его сосредоточенно, Мариэтта снимала рассказ на видео, Кутков и Аникутина присутствовали тут же, дополняя рассказ и отвечая на вопросы.
— В Минусинске — примерно человек пятьсот. Используют первые этажи каменных домов, деревянные дома, вечерами там горят очаги и светильники. Не иначе, наладили какие-то печки, возможно, даже водяные батареи используют…
— Или зимой перебираются в более тёплые жилища, — предположила супруга.
— Или так. Стёкла в окнах кое-где сохранились, но чаще их частично закладывают кирпичами или затыкают деревянными щитами. Судя по запахам, держат коров, лошадей, овец, кур. Собак у них полно, но волки в лесу не дают им удаляться от города…
Дальше пришлось пересказывать своё путешествие по берегам Енисея, как они подползали к рыбацкому костру на берегу, описывать облик встреченных людей…
— … видели мы всего человек десять. Все — не славяне, пришельцы с юга. Тувинцы были, но были и ещё какие-то, по виду кочевники. Лошадки? Да, монгольские, низкорослые и лохматые, европейских пород не замечали.
Потом рассказывала Аникутина, о следах на дорогах, деревенских избах, одежде, следах цивилизации, что попадались постоянно, и частично использовались.
— На самой южной точке маршрута мы нашли свежий раскоп. Кто-то копал могилы, кости выбрасывал, не раздумывая. Могила братская, скелеты там лежат навалом, с одеждой и вещами. Почти всё истлело, но мы подобрали пару ржавых автоматов со штыками. Всё же оружие…
— Воинское захоронение? — поинтересовался мастер.
Ольга пожала плечами. Зять сказал, что оно смешанное — там явно хватало и гражданских. В общей яме оказалась и мебель, и разные вещи, на которые, скорее всего, и польстились копатели: пластмасса сохранилась прекрасно, да и некоторые металлические изделия тоже.
— Пакеты полиэтиленовые в Кхулна-один используют активно, — доложила дочь шамана. — Мы видели, как жители рыбачат на дюралевых лодках, как из шоссе автомашин мастерят телеги. Даже заметили монгольскую юрту, рядом с которой стояло несколько железных кроватей, на них дети сидели и играли. А однажды я слышала выстрел…
Мастер Чограй кивнул, внимательно на Аникутину поглядев, и сказал что это вполне вероятно. Разведчики подтверждали предполагаемые характеристики Кхулну-один, неожиданностей не было. После они рисовали по памяти одежду, лодки, жилища, телеги… Отмечали на карте расположение селений, рыбацких стоянок, дороги и прочие объекты. Если разведка заняла три дня, то отчитывались они целый день, с утра до вечера. Так что вернулись к своим собственным делам они лишь назавтра.
Вершины окрестных сопок уже покрыл снег, только в лесу ещё кое-где темнела земля под хвойными деревьями. Утренняя пробежка по свежему снегу подняла настроение. Лёшка приставал с расспросами: Кхулну-один его не очень интересовал, он спрашивал про особенности пробитой 'шахты'.
— … Ну да, иная, я сам почувствовал. В чём ты видишь принципиальное отличие?
— Связь с вами пропала сразу, едва вы пошевелились. Саму 'шахту' я почти не чувствовал. Мне кажется, моё участие вам вообще не требовалось.
Харламов пожал плечами: может, так оно и было. Ну и что? Мелкая очередная загадка, разгадывать которую категорически не хотелось.
— Слушай, а давай попробуем меня настроить на твой мир, Севего? Я ведь вроде к нему причастен, мне хочется, как Ольге, самому в него погружаться.
Алексею было без разницы, и они спустились в подземелье и довольно долго пытались добиться нужного результата. Потом Константинов заявил, что у него есть важные дела и предложил продолжать самостоятельно. Когда он ушёл, а ещё несколько попыток закончились неудачей, Ермолай вдруг сообразил, что нет никакой необходимости погружаться в Севего из расщепа. Ему как раз требовалось погружение из Гволна, вот его и следовало добиваться. Но из первой попытки тоже ничего не получилось. Чтобы не терять времени даром, он вновь запустил астральный глаз в Материнский Мир и подвёл его к автостраде, которая внушала ему страх и ненависть.
Впечатление было такое, будто асфальт его отбрасывал чисто физически. Собрав сознание в узкий фокус, отключив чувства, он гнал астральный глаз вперёд. Некогда было обдумывать, отчего астральный глаз неожиданно обрёл свойства пусть не материального, но вполне чувствующего и своевольного тела. Над серединой дороги его вдруг резануло болью по рукам и ногам, затем часть его сознания как будто отделилась и полетела вдоль дороги, заваливаясь набок. Асфальт встал дыбом, он нёсся стеной слева, непонятно откуда послышался скрежет — и вдруг всё закончилось.
Он снова управлял привычным астральным глазом, который его слушался, и послушно мчался то над автострадой, то над зеленеющими полями. Только сейчас он обнаружил необъяснимое расхождение: в расщепе стояла поздняя осень, и в Материнском Мире должна быть она же. Да она и была — судя по перемещению астральной сущности из мира третьего уровня. А здесь стоял разгар лета… 'Это куда же я попал?' — удивился Харламов. Он пустил астральный глаз наугад, и ошеломлённо наблюдал ухоженный городок, в котором ездили машины, на улицах была чистота, открывались и закрывались двери магазинов — и при этом он не видел ни одного человека!
Астральный глаз, или нечто, весьма на него похожее, медленно плыло в сторону окраины, выбралось на проходящее шоссе и повисло над развилкой. Ермолая пронзил страх и ощущение удушья. Он попытался передвинуть астральный глаз в сторону — и обнаружил, что не может!
— Да, я бы тоже в такой ситуации оттуда убрался. Так какие ты изменения заметил? — без всякого удивления встретил его рассказ Леонид.
— Ноги болят. Постоянная ноющая боль в бедрах, возле паха. Боль в правом плече и левой кисти.
Зять, глядя ему в глаза, покачал головой. Ему тоже сразу вспомнилось тело под простынёй.
— Труднее стало настроиться на мысли других людей. Тебя и Олю я слышу чётко, остальных — с огромными усилиями. Исчезла кинетика…
Кутков кивнул. Кинетика исчезла и у него, но он воспринял этот факт без удивления. Он считал, что по мере прохождения финишной прямой изменения должны происходить непрерывно.
— Мы хоть остановиться-то сможем? — напрямик спросил командир.
— Зачем? Отказаться добровольно от возможности стать собой настоящим — ты в своём уме? Здесь ты, оставшись, вскоре превратишься в обычного человека, вроде Инги Бакановой, но у тебя-то потеря способностей произойдёт вопреки твоему желанию!
— Я же не один. И — ты тоже, — после паузы, направив указательный палец в грудь Куткова, тихо сказал Ермолай. — Что будет с Ольгой, если я исчезну? А об Анне и мальчике ты подумал?
Зять встал, повернулся к окну, выглянул во двор. Ряды фехтовальщиков поредели, но и сейчас там трое, встав спинами друг к другу, отмахивались от пятерых нападающих.
— Я не смогу, Ерёма, доказать тебе ничего из того, что сейчас скажу. Но я полностью
