всегда мечтала поесть икры, запивая драгоценную закуску шампанским. Сам же он при мысли о шампанском сморщил нос и налил себе остуженного белого вина, хотя и откупорил бутылку с шипучим напитком для Фрэнси. Окончив легкий завтрак, Брэнт закурил сам и предложил Фрэнси покурить специальные маленькие трубочки, заряженные гашишем. Ощущение поразило Фрэнси – гашиш расслаблял и возбуждал одновременно.
Что же последует вслед за этим, гадала Фрэнси, но Брэнт не спешил. Он лишь слегка заигрывал с ней, ограничиваясь легкими щипками и шлепками, словно напоминая ей о цели ее прихода.
В конце концов, он отвел девушку в комнату, именовавшуюся «игровой», где на стенах и по потолку были развешаны зеркала, а в самом центре стояла огромных размеров кровать, и продемонстрировал оборудование для съемок и записи звука, которыми эта своеобразная студия оказалась буквально нашпигована. Брэнт объяснил, что здесь можно проводить фото– и киносъемки даже в темноте, поскольку съемочная аппаратура обладала инфракрасными устройствами ночного видения.
Без напоминания со стороны Брэнта Фрэнси начала сбрасывать одежду, кокетливо демонстрируя собственную наготу перед зеркалами. Брэнт рассмеялся.
– Как это ты догадалась, что я уже дозрел? Ты что, умеешь смотреть сквозь брюки? – поддел он ее.
Она встала перед ним на колени и расстегнула «молнию» на его небесно-голубых джинсах, припав ртом к источнику своего наслаждения. Но не прошло и нескольких мгновений, как Брэнт грубо оттолкнул ее.
– Тебе необходимо учиться, моя милая, и учиться как следует. То, что ты там бессовестно терзаешь сейчас – не горячая сосиска, купленная у уличного торговца, а весьма деликатный инструмент!
Он отступил на шаг от нее, исследуя Фрэнси своим холодным взглядом.
– Впрочем, я запамятовал – ведь ты из тех сучонок, которых перед употреблением надо помять, сделать им больно. Или, может, ты предпочитаешь ощущать боль в момент совокупления? Я, конечно, могу и перепутать, но точно знаю, что тебя привело сюда желание немного помучиться, или я не прав?
Не ответив на замечание Брэнта, Фрэнси, гордая своими прелестями, разлеглась на полу, глядя на него снизу вверх. Ей не понравились шуточки великого соблазнителя в ее адрес и его желание поиграть с ней. Такого рода игры со стороны молодых людей она терпеть не могла.
– Ты скотина. Никто до сих пор не ставил под сомнение мое умение работать ртом. В каких же это уроках, по-твоему, я нуждаюсь?
– Не стоит тратить время на болтовню, милочка. Ты пришла сюда с единственной целью – чтобы я тебя трахнул. Хотя тебе и следует преподать урок, но у меня нет ни времени, ни желания становиться твоим учителем. У меня уже давно стоит, поэтому перебирайся на кровать и готовься к бою, а я тем временем сброшу с себя тряпки.
Интонации в его голосе насторожили и отчасти испугали Фрэнси, в словах Брэнта она почувствовала металл и безжалостность хорошо отлаженного автомата. Вдруг ей расхотелось иметь с ним что-либо общее. Фрэнси вскочила в полный рост с полыхающими от гнева щеками.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Брэнт Ньюком. Я не подзаборная шлюха!
Брэнт ударил ее в грудь, и от боли и неожиданности она даже вскрикнула.
– Ты без сомнения шлюха, Фрэнси. Все женщины, с которыми я был знаком – шлюхи! По крайней мере, хотя бы для одного мужчины. Ну-ка, быстро забирайся назад в кровать и раздвигай ноги как можно шире.
Фрэнси стала отступать назад, встревоженная стальным блеском, заигравшим в его глазах. Только в эту минуту она поняла, что, оказывается, совершенно не уверена в себе и, более того, напугана этим человеком до копчиков ногтей, – моментами ей стало казаться, что перед ней не человек, а робот. Грудь от удара Брэнта ныла, а ее глаза наполнились слезами. Тем не менее она успела заметить, как он нажал какой-то тумблер и комната наполнилась легким жужжанием.
– Ты собираешься меня фотографировать? – спросила Фрэнси, глотая слезы.
– Нет, детка, я собираюсь снимать кино. Мы с друзьями любим иногда снять приличный порнофильм, и при этом никогда не задействуем актеров. В наших фильмах абсолютно все реально, потому что происходит на самом деле. – Глаза Брэнта продолжали холодно исследовать лицо Фрэнси – в них не светилось человеческое чувство. Бесстрастные, они словно превратились в два кусочка голубого льда.
– Поторапливайся, Фрэнси, не пытайся рассердить меня снова. А то я могу подумать, что ты ставишь передо мной именно такую задачу.
Брюки Брэнта полетели в угол. Френси успела отметить про себя, что тот не носит под джинсами белья. Он не затруднял себя подобной ерундой, перед ним стояли дела поважнее.
Он подошел к ней вплотную и толкнул ее изо всех сил таким образом, что Фрэнси опять очутилась в постели. Потом он, широко размахнувшись рукой, ударил ее. Будто со стороны Фрэнси услышала собственный вопль, но не пошевелилась, а так и осталась лежать на спине, распахнув ноги, зажмурив глаза и медленно осознавая, что по ее телу горячим потоком заструилось вожделение, нарастая и доводя ее до истерики. Действие гашиша продолжало сказываться на их движениях и поступках – Брэнт передвигался словно в замедленном фильме, неторопливо и тщательно устанавливал Фрэнси в несколько гротесковую позицию, нанося ей удары всякий раз, когда ему казалось, что она не столь быстро, как ему хотелось бы, подчиняется его желаниям или проявляет недостаточное понимание того, что угодно ему, Брэнту. В результате его манипуляций Фрэнси оказалась стоящей на четвереньках, используя колени и локти в качестве опоры. Прихватив брючный ремень, Брэнт стал хлестать ее по ягодицам, отчего Фрэнси завизжала и принялась извиваться, но не для того, чтобы избегнуть ударов ремня, а для того, чтобы любой ценой прикоснуться гениталиями к шелковой подушке, которую она зажимала между ног. Ее возбуждение начало достигать апогея, и она буквально молила Брэнта войти в нее или сделать хоть что-нибудь, чтобы она могла достичь вершины экстаза. Наконец, Брэнт сжалился над ней и вошел в нее сразу целиком, будто насадив ее на копье. Его пальцы мертвой хваткой держали ее за волосы, как если бы они служили ему уздой в бешеной скачке любви. Начиная с этого мгновения, Фрэнси впервые достигла пика наслаждения, а потом волны телесного счастья стали накатываться на нее одна за другой, превратившись в бесконечную цепь удовольствия. Тело Френси задвигалось в бешеном ритме, вынудив Брэнта выплеснуться в нее яростно и мощно.
Когда страсть улеглась, он пристроился рядом с ней, но уже ничем не напоминал изнывающего от похоти самца, которого являл собой минуту назад. Наоборот, он вел себя так, словно между ними не произошло ничего из ряда вон выходящего. К нему вернулись холодность, сдержанность и даже вежливость воспитанного хозяина.
Фрэнси уже не в состоянии была представить себе, что Брэнт взял ее сзади, подобно животному, он налил себе в бокал ледяного вина и шампанское для нее, ловко, даже изящно манипулируя бутылками, серебряными щипчиками и ведерком для льда. Затем он проговорил, уже в который раз удивив ее:
– Ты не пыталась прикрыть лицо руками, когда я бил тебя, глупая маленькая шлюшонка. А ведь я мог поставить тебе под глазом синяк! У тебя что, отсутствует элементарное чувство самосохранения?
– Я не знаю, никогда не думала об этом, – честно ответила Фрэнси. – Все, о чем я мечтала
