– Кто в главной роли?
– Мередит Хаусман.
– Нет, нам нужна женщина. Неужели сам не понимаешь – людям нужно что-нибудь разэдакое…
– Линда Форбес тебя не устроит?
– «Тайм» уже забил ее.
– Что еще?
– Другая премьера? «Иди по лестнице»?
– Иди в задницу!
– Джейн Роббинс?
– Нет, «Ньюсуик» уже нас опередил.
– А Рок Хадсон?
– «Херальд трибьюн».
– Ну, и где мы тогда?
– На Мэдисон-авеню, дубина.
– Хаусман?
– Я же тебе ясно объяснил – женщины нам нужны, понимаешь?
– Напишем про Хаусмана, а фоном пустим всех его любовниц. Вот тебе и полдюжины отборных кралей в одном материале.
– А Хаусман того стоит?
– Да, – блестящий малый. Дамочки от него без ума. – Ладно, Хаусман так Хаусман. И еще – система трансконтинентального телевидения и договор с Японией. О'кей?
– Да. Может, заодно и про писательские задницы напишем?
– Но начнем с твоей.
– Нет, серьезно…
– А я и не шучу.
«ЗВЕЗДЫ ЭКРАНА. ПЕРЕДОВАЯ С РАЗВЕРТКОЙ ПРО МЕРЕДИТА ХАУСМАНА, ПРИУРОЧЕННАЯ К ПРЕМЬЕРЕ «ДВУХ ХРАБРЕЦОВ». СОБРАТЬ ВСЮ ПОДНОГОТНУЮ. ЦВЕТНЫЕ ФОТОГРАФИИ. СЕЙЧАС ХАУСМАН В МОНТРЁ. ТЕКСТ И ФОТОГРАФИИ ВЫСЛАТЬ ДО 3 °CЕНТЯБРЯ. ТАУРНЕР».
Телетайп отстучал это послание на желтой бумаге, и Клод отнес его Джослин. Джослин пробежала глазами листок, задумчиво постучала кончиком авторучки по зубам и улыбнулась.
Ее встречи с Хаусманом совпали с переходом на работу в «Пульс», с периодом превращения едва оперившегося желторотого птенца в классного журналиста. Сам Хаусман руку к этому не приложил, но для Джослин тем не менее до сих пор ассоциировался с ее взлетом. На самом деле Джослин своим успехом была обязана войне – обстоятельства вынудили издателей и редакторов преодолеть недоверие и даже враждебность к журналистам женского пола. Джослин же так умело воспользовалась этим подарком судьбы, что по окончании войны перебралась из американской редакции в парижское бюро. В Париже было куда приятнее и спокойнее. Правда, свободного времени почти не оставалось, но зато все были настолько заняты, что подглядывать друг за другом было попросту некогда. И у каждого был свой участок. Джек Шоу освещал вопросы политики. Марвин Федерман занимался бизнесом, экономикой, а также планом Маршалла. Джослин и Харвард Уезерил вели самые спокойные разделы – религии, образования, науки, спорта и культуры. Джослин никогда даже в голову не приходило, что в один прекрасный день ей доведется взять интервью у Мередита Хаусмана. Сентиментальность всегда была ей чужда. Теперь же при мысли о предстоящей встрече с Мередитом на душе у нее вдруг потеплело. Сколько времени прошло с тех пор? Тринадцать лет? Интересно, как изменился он за эти годы.
Она пошла к Шоу, показала телеграмму от Таурнера и договорилась о поездке в Монтрё.
– Пожалуйста, в любое время, – сказал Шоу.
– Даже завтра?
– Бога ради, – улыбнулся он. – Отдохнешь немного.
– Спасибо.
Джослин вернулась в свою клетушку, сняла трубку телефона и позвонила в Монтрё.
– Мередит? Это Джослин.
– Джослин?
– Джослин Стронг, – произнесла она со значением. – Неужели ты забыл меня, дорогой?
– Ах, да, конечно. Э-э-э, как дела?
– Замечательно, спасибо, – сказала она и приумолкла. Потом решив, что Мередит уже достаточно помучился, сжалилась и добавила: – Я звоню по поручению «Пульса». Они заказали репортаж о тебе с обложкой и разверткой, приуроченный к премьере «Двух храбрецов», и поручили мне взять у тебя интервью. Это удобно?
– Чтобы ты приехала сюда?
– Да. Если ты не против, конечно.
– Нет, я не против. Я хочу сказать, что это замечательно. Пожалуйста, в любое время. Мы будем здесь еще недели три.
– Как насчет завтра?
– Прекрасно.
– Мне будет очень приятно снова увидеть тебя, – вкрадчиво сказала она, тщательно подбирая слова. «Приятно» подошло идеально – общепринятое и вместе с тем такое кокетливое, обволакивающее и многозначительное. С намеком. Хотя особых причин кокетничать с Мередитом у Джослин не было. Скорее, это вышло у нее машинально, в силу привычки.
– Мы с Карлоттой будем рады тебя видеть. Ты остановишься у нас, надеюсь?
– Я могла бы снять номер в гостинице. Платит-то «Пульс».
– Нет, нет, я и слышать об этом не хочу.
– Что ж, в таком случае, если ты и впрямь не возражаешь, это многое упрощает.
– Конечно, не возражаю.
– Отлично. Чудесно. Я приеду завтра к вечеру.
– Позвони, когда приедешь. Я пришлю за тобой машину.
– Хорошо. Спасибо.
Она взяла в кассе сто тысяч франков – примерно триста долларов – отослала Клода за билетами на поезд и поехала домой паковать вещи. Собиралась она быстро, привычно покидав все необходимое в легкую дорожную сумку. Джослин приходилось ездить довольно много, так что она давно уже знала, без чего может обойтись в дороге и на новом месте. Так что времени на сборы она не тратила. Лишь взяв по привычке диафрагму и сунув ее в сумочку, Джослин призадумалась – понадобится ли ей диафрагма в эту поездку. Впрочем, колебалась она недолго. Застегнула сумочку и пошла за блокнотом, в котором отмечала все материалы, что отсылала в Нью-Йорк.
Фредди Гринделл сидел на террасе с видом на озеро и потягивал кампари с содовой. Хотя глаза его были закрыты, а веки покраснели от яркого солнца, он внимательно слушал Мередита, который рассказывал про фестиваль в Венеции. Так они готовились к предстоящему интервью. Особого смысла в такой репетиции, конечно, не было. Мередит провел на фестивале две недели и сейчас всего-навсего рассказывал про увиденные фильмы. Кто угодно мог пойти и посмотреть эти фильмы. Куда интереснее было бы узнать о закулисной стороне фестиваля. Однако Мередит, похоже, никаких сплетен не знал. Или не хотел говорить
