конечная цель? Полагаю, на это я имею право.
Корелли улыбнулся и накрыл мою руку своей ладонью. Я вздрогнул от прикосновения его кожи, холодной и гладкой, как мрамор.
— Затем, что вы хотите жить.
— Звучит несколько угрожающе.
— Простое и дружеское напоминание о том, что вы и так знаете. Вы поможете мне потому, что хотите жить, и вам безразличны цена и последствия. Поскольку совсем недавно вы стояли на пороге смерти, а ныне перед вами открыты вечность и возможность новой жизни. Вы поможете мне потому, что вы человек. И потому, что у вас есть вера, хотя вы не желаете этого признавать.
Я убрал руку, чтобы он не смог до нее дотянуться. Он встал и отступил в глубь сада. Я наблюдал за ним.
— Не волнуйтесь, Мартин. Все получится. Поверьте мне, — произнес Корелли сладким, обволакивающим, почти отеческим тоном.
— Я уже могу идти?
— Конечно. Не хочу задерживать вас дольше необходимого. Я получил удовольствие от нашей беседы. Теперь я покину вас. Оставшись наедине с собой, обдумайте как следует то, о чем мы говорили. Вот увидите, что вскоре, преодолев внутреннее сопротивление и отторжение, вы поймете, что знаете правильный ответ. На жизненном пути не встречается ничего такого, чего мы не знали бы заранее. Мы не узнаём ничего важного в жизни, а только вспоминаем.
Он повернулся и сделал знак молчаливому мажордому, ожидавшему на краю сада.
— Машина вас заберет и доставит домой. Встретимся через две недели.
— Здесь?
— Там видно будет, — сказал он, облизнув губы, будто смакуя удачную шутку.
Мажордом приблизился и жестом пригласил следовать за собой. Корелли кивнул на прощание и снова сел на свой стул, устремив задумчивый взор на город.
Машина (надо же ее как-то назвать) ждала у дверей особняка. Это был не обыкновенный автомобиль, а мечта коллекционера. Он показался мне заколдованной каретой, передвижным собором из сверкающих изогнутых линий, созданных из чистого знания, увенчанных фигуркой ангела на моторе наподобие скульптур, украшавших нос корабля. Иными словами, это был «роллс-ройс». Мажордом открыл передо мной дверь и отвесил прощальный поклон. Я ступил в салон, более напоминавший апартаменты в гостинице, чем кузов моторизированной повозки. Едва я устроился на сиденье, как автомобиль тронулся с места и поехал вниз по косогору.
— Вы знаете адрес? — спросил я.
Водитель — темный силуэт по ту сторону стеклянной перегородки — слегка кивнул. Мы ехали по Барселоне в зачарованной тишине хромированной кареты, скользившей плавно, будто парившей над землей. Улицы и дома, проплывавшие за окнами автомобиля, напоминали расселины и ущелья на дне моря. Перевалило за полночь, когда черный «роллс-ройс» свернул с улицы Комерсио и покатился по бульвару Борн. Машина остановилась в начале улицы Флассадерс, слишком узкой, чтобы по ней можно было проехать.
Шофер вышел и с поклоном открыл мне дверь. Я покинул машину, он захлопнул дверцу и вновь сел за руль, не вымолвив ни единого слова. Я смотрел ему вслед, пока темная тень не скрылась за пологом сумрака. Спросив себя, за что мне все это, и предпочитая не угадывать ответ, отправился домой с отчетливым ощущением, что весь мир — тюрьма, откуда невозможно убежать.
Очутившись дома, я сразу поднялся в кабинет и распахнул настежь окна, впустив в комнату влажный знойный ветер. Кое-где на плоских крышах квартала можно было различить тела, распростертые на матрацах и простынях: люди искали спасения от жары и пытались заснуть. Вдалеке возносились к небесам три широкие трубы на Паралело. Точно погребальные костры, они выбрасывали облака белого пепла, хрустальной пылью припорошившего Барселону. Чуть ближе высилась статуя Меркурия, взлетавшего с купола церкви. Она напомнила мне ангела на капоте «роллс-ройса» и брошь, неизменно украшавшую лацкан пиджака Корелли. И я почувствовал, что город, после многих месяцев безмолвия, вновь говорит со мной и поверяет свои секреты.
Вдруг я увидел ее. Она притулилась, скорчившись на крыльце у какой-то двери в убогой тесной щели между старыми домами, именовавшейся улицей Москас. Исабелла. Меня разобрало любопытство, сколько времени она там просидела, а потом я сказал себе, что это не мое дело. Я собирался закрыть окно и удалиться за письменный стол, когда заметил, что у девушки появилась компания. Парочка типов, не внушавших доверия, неторопливо — пожалуй, даже слишком — приближалась к ней по переулку. Я вздохнул, взмолившись про себя, чтобы они прошли мимо. Как бы не так. Один из молодчиков встал в конце улочки, блокируя выход. Второй опустился на колени перед девушкой, протягивая к ней руки. Девушка отпрянула. Спустя миг две тени сомкнулись над Исабеллой, и я услышал ее крик.
Я был на месте через минуту. Когда я прибежал, один субъект держал Исабеллу за руки, а второй задирал юбку. Ужас искажал лицо девушки. Тот, второй тип, со смехом прокладывавший себе путь между ее бедер, прижимал к горлу жертвы нож. Из пореза текли три струйки крови. Я огляделся по сторонам. У стены были свалены ящики с мусором, груда брусчатки и остатки строительных материалов. Я схватил то, что подвернулось под руку, — металлический брус в полметра длиной, прочный и увесистый. Первым мое присутствие заметил субъект с ножом. Я шагнул вперед, замахнувшись железным брусом. Его взгляд метнулся с бруса на мое лицо, и улыбка на его губах стерлась, когда он заглянул мне в глаза. Второй тоже повернулся и увидел, как я надвигаюсь на него с занесенной палкой. Оказалось достаточно легкого кивка, чтобы он выпустил Исабеллу и поспешил спрятаться за спиной приятеля.
— Давай, уходим, — пробормотал он.
Его дружок не отреагировал на разумные слова. Он прожигал меня горящим взглядом, сжимая в руке нож.
— Торопишься на свои похороны, сукин сын?
Я взял Исабеллу за руку и поднял с земли, не выпуская из виду вооруженного противника. Нашарив ключи в кармане, я протянул их девушке.
— Иди домой, — бросил я. — Делай, что говорю.
Исабелла заколебалась на миг, но потом послышались ее шаги по переулку, удалявшиеся в сторону Флассадерс.
Тип с ножом, заметив, что она уходит, злобно усмехнулся:
— Я тебя прирежу, подонок.
Я не сомневался, что он способен, а главное, хочет исполнить свою угрозу. Однако по выражению глаз моего противника я понял, что он не полный дурак. Он не спешил расправиться со мной, прикидывая, сколько может весить металлический брус, а также хватит ли мне силы, смелости и времени раскроить ему череп прежде, чем он воткнет в меня клинок навахи.[37]
— Попробуй, — подбодрил его я.
Субъект сверлил меня грозным взором несколько мгновений, а затем фыркнул. Его товарищ испустил вздох облегчения. Бандит сложил нож и плюнул мне под ноги. Развернувшись, он зашагал обратно в тень, из которой пришел, а приятель побежал следом, как верный пес.
Я обнаружил съежившуюся на корточках Исабеллу на лестничной площадке дома с
