— Стой тут! — сказал Пим. И Толик пошёл к воротам.
Стоял он в этот раз хорошо. Один мяч вытащил из самого угла. Маленький вёрткий защитник прошёл с мячом от ворот до ворот и пустил мяч низом, впритирку к штанге. Вместо штанги лежал кирпич. Мяч стукнулся о кирпич, и в этот момент Толик накрыл его.
— Молодец! — удивился Степан.
Толик встал. Над левым глазом у него наливался розовой краской синяк.
— Об кирпич! — крикнул Толик Пиму и показал на глаз.
— Об штангу, — поправил его Пим.
Играли два тайма. К концу второго обе команды выдохлись, отдуваясь бегали за мячом. Слободские потихоньку ругались.
— Всё! — крикнул Пим и поднял вверх обе руки, показывая, что время истекло.
— Давай дальше! — решительно сказал маленький защитник, но остановился:
Мяч, за которым он бежал, выкатился за лицевую линию.
— Давай дальше! — повторил слободской и сел на землю. Игра окончилась.
Ноль-ноль.
— Знаешь что, — сказал Толик, когда они возвращались домой, — давай назовём нашу команду «Одиннадцать восьминогих»?
— Хорошо, — подумав, ответил Пим.
Второе письмо
У дома Пима встретила мать. В руках у неё был жёлтый конверт.
— Пим, — весело крикнула она и помахала конвертом в воздухе. — Письмо!
Мать долго молчала.
— Правда, хорошее письмо? — неуверенно спросила она. Пим удивился.
— Конечно, хорошее.
— Видишь ли, — мать замялась, — ему действительно не удалось доучиться. Но ведь это не играет роли. Видишь, как он нас любит. Засушил тебе летучую рыбу…
— Плавник… Мама, можно я схожу в Корсонес? С маской.
— Сходи. Правда, я хотела с тобой посидеть…
— Меня Толик ждёт.
— Ну что ж, тогда иди.
Амфора
Они шли по берегу. По круглым жёлтым валунам. По гальке. По воде. Толик было отстал. Пим остановился и подождал его. Море было спокойное. Прозрачное. Между камней едва шевелились водоросли. Пим перевернул ногой известковую булыжнину. Из-под камня брызнули во все стороны голубоватые морские блохи. На горизонте, до половины скрываясь в воде, шёл танкер. Вброд обогнули скалу.
За скалой сидели парень и девушка. Они сидели под огромным полосатым зонтом. Рядом с ними потрескивал приёмник.
«Слушайте выступление нашего комментатора…»
Парень крутанул пальцем ручку, и по скалам запрыгали металлические фортепьянные аккорды.
— Японский, — сказал Пим, посмотрев на крошечный приёмник.
Толик важно кивнул.
Дошли до колокола. Пим нацепил на лицо маску и полез в воду.
По дну бродили зеленоватые солнечные блики. Коричневые шапки цистозиры покрывали камни. Вокруг камней вертелись пёстрые зеленушки. Бока у них были в малиновых и синих полосках. Завидев человека, зеленушки отошли в сторону, догрызая на ходу маленькие, похожие на семечки раковины.
Пим плыл, медленно шевеля ногами, и внимательно осматривал дно. Между камнями много песка. Это хорошо: в нём могут лежать амфоры.
Перед самым его носом булькнул камешек. Пим поднял лицо из воды. Толик показывал рукой: «Далеко ушёл влево!»
Пим вернулся и поплыл от берега прямо в море, на глубину. Камни и трава сменились чистым песком. Песок лучился на солнце. Раки-отшельники, волоча за собой известковые домики, чёрными запятыми двигались по дну.
Стало холодно. Песчаное дно не нагревалось. Оно отражало лучи солнца, как зеркало. Дно круто уходило вниз. Скоро оно слилось в одно большое светлое пятно. Пим нырнул, раз, второй. Вода больно давила на уши. Опустившись к самому дну, он увидел тёмную полоску. Всплыл, отдышался, нырнул ещё раз. Дно стремительно приблизилось. Тёмная полоска подошла к самым глазам. Ручка! Ручка от амфоры! Пим судорожно глотнул слюну. Серебряный пузырёк выскочил у него изо рта. Он схватил ручку и рванул её к себе. Подняв клуб золотистой пыли, она поддалась и осталась в ладони. Часто перебирая ногами, Пим всплыл, глотнул воздуху, поднял добычу над головой.
Это была не амфора. Это был только обломок: ручка на толстом выпуклом черепке.
Пим перевернулся на спину и поплыл к берегу. Рядом с Толиком на корточках сидел Степан.
— Смотри, что мы нашли, — сказал Толик и протянул Пиму ладонь.
На ладони лежала винтовочная гильза.
— Ну и что? — спросил Пим. Он тяжело дышал. — Таких в степи полно.
— Ця не такая, — сказал Степан.
Пим положил ручку от амфоры и взял с ладони у Толика гильзу. Старая, зелёная, мятая, короткая гильза. И верно, не такая.
— А вот ещё одна, — сказал Толик и поднял у себя из-под ног вторую гильзу.
Больше гильз не нашли..
Ручку от амфоры снесли в музеи.
— Ну что ж, — вздохнув, сказал Николай Иванович, — пусть их у меня будет
