— Бабушка, он здесь. Он никуда не ушёл.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
НА ПАРОХОДЕ
Посадка
— Вова, что с твоими штанами? — ахнула, возвратись, мама. — Ты в них купался, что ли? Сейчас посадка, а он мокрый, как курица! Да как тебя можно вести на пароход?
— Он чуть-чуть не поймал рыбу! — гордо заявила Лена и рассказала про живой сучок.
— А-а! Это была не рыба, а каракатица, — догадался Фёдор. — Ничего особенного — морское животное, вроде осьминога и кальмара.
— Безобразие! — не слушала никого мама. — Штаны — хоть выжимай. Сними сейчас же. Пойдёшь на пароход без них.
Вовка вцепился обеими руками в пояс.
— Не сниму.
— Снимай!
— Не сниму.
— Упрямый, злой мальчишка! Простудишься опять — что с тобой делать?
Фёдор, видя, что назревает скандал, поспешил раскрыть свой чемодан. На свет появились чёрные матросские брюки, раза в два больше Вовки.
— Вот, — сказал он. — Вам искать долго. Пускай мои наденет. В мокрых штанах, и верно, нельзя.
Через пять минут двинулись на посадку.
Вовка шёл впереди всех, красный как рак. Из брюк торчала одна его голова. Необъятные штанины развевались парусами.
Подошли к пароходу. Пароход оказался огромным, с чёрными высоченными бортами. Над его палубой возвышались узловатые жёлтые мачты, белая надстройка и широкая труба с красной полосой. На борту золотыми буквами было написано «КОМСОМОЛЬСК».
Когда поднимались по крутой корабельной лестнице — трапу, — Вовке показалось, что в толпе пассажиров мелькнуло бульдожье лицо Кожаного.
Он оглянулся. Конечно, это было ошибкой.
В море
Каюты, в которых они разместились, были расположены все в разных местах.
Маме с Вовкой каюта попалась маленькая, с низким потолком и двумя круглыми окошками — иллюминаторами.
«Иду-у-у!» — заревел пароход и вышел из гавани в море.
В море его сразу же начало качать.
На палубу мама Вовку не выпустила. Начинало темнеть. В иллюминатор ничего не было видно. Крупные капли лениво ползли по стеклу вниз.
Вечером к ним заглянул Фёдор.
— Ну что это за дождь! — пожаловалась ему мама. — Льёт и льёт…
— Да, — подтвердил Фёдор, — в Совгавани хороши зима, осень. А летом здесь дожди, и без конца. Как зарядят, бывает', что на целый месяц.
И он рассказал шуточную историю о том, как в эти края пришёл со своим кораблём капитан. Он простоял в гавани два дня, и все эти два дня лил дождь.
Капитан ушёл и вернулся через год. Снова на два дня. И снова — дождь.
Когда капитана спросили, как ему понравилась Совгавань, он ответил:
— О, это чудесный, зелёный край! Только почему-то дождь, который шёл там год назад, до сих пор не прекратился!..
— А теперь, Вова, спать! — сказала мама, когда Фёдор кончил рассказывать.
— Конечно! — поддержал её Фёдор. — Ложись, Володя. Всё равно сейчас ничего не увидишь. А утром проснёшься — море, берега, будто в другой мир попал!..
В тесной каюте висели в два этажа постели — койки.
Фёдор ушёл. Мама залезла на верхнюю и выключила свет.
Лёг и Вовка.
Каюта погрузилась в темноту.
Мерно дрожали в такт пароходному винту стены. Койки слегка покачивались.
Пароход плыл к далёкой Камчатке.
Оранжевый мир
Когда на другой день Вовка проснулся, он первым же делом кинулся к окну.
За круглым корабельным стеклом расстилался невиданный мир.
По тёмно-оранжевому небу плыли светло-оранжевые облака. Оранжевое море мигало в лучах утреннего солнца. Из моря вставал оранжевый берег. Среди оранжевых кустов виднелось несколько домиков. Мимо них по дороге, в клубах оранжевой пыли, бежал грузовик.
Это был Оранжевый мир.
Не в силах от восхищения вымолвить ни слова, Вовка перебрался к другому окну.
Чудеса! Волшебный мир исчез. Небо стало голубым, море синим, берег — зелёным и жёлтым.
Вовка протёр глаза. Ничто не изменилось. Он вернулся к первому окну — и мир снова стал оранжевым.
Тогда Вовка присмотрелся к стеклу и понял: старое толстое стекло было мутновато- жёлтым.
Вовка удовлетворённо постучал по нему пальцем и отправился будить Леночку с бабушкой.
Ужасно опасный камень
Когда после завтрака все вышли на палубу, ветер уже утих и море успокоилось.
Пароход огибал приземистый зелёный мыс.
— Остров Сахалин! — сказал Фёдор.
Полоса жёлтого песка, поросшего зелёным кустарником, надвинулась на «Комсомольск» и вновь отступила. Пароход обогнул мыс и вошёл в широкий пролив.
— А вон там — Япония! — Фёдор махнул рукой вправо, туда, где в мутном небе медленно двигалось действительно оранжевое солнце.
Море лежало тихо, мутно-серое, как небо; всё в оранжевых, как солнце, бликах.
Как Вовка ни поднимался на цыпочки и как ни вытягивал шею, никакой Японии он не увидел.
Наконец, справа показалась чёрная точка — одинокая скала, лежащая посреди пролива.
— Это Япония? — спросил Вовка.
— Нет, — нахмурился Фёдор, — это Камень Опасности. Об этот камень в непогоду разбилось много кораблей. Он даже на морских картах прямо так и называется…
— Вы о чём? — вмешалась в разговор Генриетта Николаевна.
— Видите камень? — понизив голос, доверительно сообщил ей Вовка. — На него все пароходы наталкиваются. Ужасно опасный камень!
Генриетта Николаевна удивлённо подняла брови, нацепила на нос пенсне и с беспокойством смотрела на чёрный камень до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.
Котики и пароходные гудки
В полдень пассажиры увидали за бортом животное, которое плыло наперерез судну. Чёрная, усатая морда…
