жаркой дороги. Они негромко переговаривались между собой, и Эрнесту быстро понял, что перед ним вовсе не бойцы народной армии, не патруль, который по зонам прочесывает лес и саванну в поисках вражеских банд, а сама вражеская банда, люди банту, набранные на той стороне границы и пришедшие сюда через труднопроходимые джунгли у истоков реки. Их целью был мост через реку Умбилус, по которому шли грузы и ехали автобусы, переходили люди, идущие пешком в Мапуту и возвращавшиеся из столицы по своим местам. Из их разговора Эрнесту понял также, что эта банда выходит на их мост, другая отправилась в среднее течение реки, где через реку Умбилус переброшен железнодорожный мост, а третья пробирается сейчас к реке Лимпопо и ее задача — тоже взорвать тамошний мост. Итак, они нацелились на мосты, стремясь прервать все основные перевозки между югом и центром страны.
Солдаты переговаривались, не скрываясь и не боясь проходивших мимо редких грузовиков. Шофера махали им из кабины руками и те в ответ также поднимали свои ладони. Кто мог знать, что они за люди, кто мог подозревать их, в форме народной армии. Вот только автоматы… но они были свалены в кучу на берегу реки и их совсем не было видно. Бандиты умывались и отдыхали, потому что им предстоял последний бросок через саванну, через окрестные рощи к мосту. Они должны были взорвать мост перед наступлением сумерек, а затем, к ночи, уйти обратно в джунгли, переждать там и оттуда уже пробираться обратно, через границу. Они негромко, весело переговаривались, а Эрнесту лежал под кустом ни жив ни мертв, боясь, что они заметят его и прирежут тут же на месте.
Потом бандиты оделись, взяли свои автоматы и отправились, пересекая дорогу, в сторону леса. А это означало, что они будут выходить к мосту не по открытому месту, не по дороге, какой обычно отец уходит в сторону Саламанги, а по кромке леса, чтобы не попадаться на глаза патрулям народной армии, которые ежедневно проезжают по этой дороге.
Эрнесту выглянул из своего укрытия, потом пополз вверх по берегу и поднял голову над дорогой. Бандиты уже подходили к роще красного дерева, что начиналась в полукилометре от дороги.
Эрнесту соображал: они пройдут эту рощу, потом уйдут вправо, потому что там начинается большое болото и дорога и лес на несколько километров отходят от реки. Затем они вновь пододвинутся к реке, пройдут, оставляя дорогу слева, через небольшую банановую рощу и выйдут в редкий сосновый лес, который просматривается насквозь. Около моста бандиты минуют заросли тензивы и оттуда выйдут к самому мосту. На все это уйдет не меньше часа, и если он, Эрнесту, теперь даже побежит по дороге бегом, он все равно не сможет опередить бандитов, которые идут сейчас быстрым шагом в сторону Саламанги. Он все равно, как и они, вынужден будет огибать болото, идти по кромке банановой рощи и соснового леса, а потом продираться сквозь заросли тензивы. Он никак не сможет предупредить охрану моста о приближении бандитов. А это значит, что народных бойцов перебьют, мост взорвут и весь тот лес, который готовит сейчас отец и его товарищи для отправки на север, так и останется лежать на этом берегу реки Умбилус. И ни один грузовик, ни один автобус, ни один человек не сможет попасть на другой берег реки.
Эрнесту выскочил на дорогу и в надежде посмотрел в ту сторону, откуда иногда шли машины на Саламангу, но оранжевая лента была пуста, она уходила в глубь саванны и там смыкалась с голубеющим предсумеречным небом, на котором появились легкие круглые пушистые облака, и между этими облаками и им, Эрнесту, не было ни пешехода, ни повозки, ни машины, ни единой движущейся точки.
Тогда он опустился к реке и посмотрел в сторону моста. Его два ажурных пролета четко выделялись на фоне бледного неба. Эрнесту в отчаянии опустил глаза и вдруг увидел плот, который стоял около самых его ног. Оранжевая вода тихо плескала в его бревна.
Еще не отдавая себе отчет в том, что он будет делать дальше, Эрнесту уже бежал к хижине за веслом, которое отец сделал из большой эвкалиптовой доски, как-то прибившейся к берегу. И уже на обратном пути он подумал о том, что, конечно же, река — это самый надежный и быстрый путь. Именно по реке, при ее стремительном течении, он вдвое скорее достигнет моста, чем по суше, а там подгонит плот к берегу и все расскажет солдатам боевого охранения моста.
Эрнесту прыгнул на плот, отвязал его от прибрежного куста, оттолкнулся веслом, и тут же быстрое течение подхватило плот и понесло к середине реки. Эрнесту погрузил весло в воду, выровнял плот так, чтобы его не кружило, и в ту же секунду, оглядывая по привычке и реку, и берега, и небо, он скорее почувствовал, чем увидел, молниеносное, противное скольжение в дальних прибрежных кустах, и сердце его покатилось вниз от страха: его заметил крокодил. Эрнесту еще мог успеть подогнать плот к берегу. Несколько взмахов веслом, и плот уткнулся бы в прибрежную оранжевую землю, но это значило бы, что через час мост через реку Умбилус взлетит на воздух, и этого Эрнесту допустить не мог.
Эрнесту, холодея от страха, вглядывался в непроницаемую оранжевую воду, но ничего не мог различить в мутном потоке, и все-таки он знал: там, в глубине реки, тяжелым бревном несется в погоне за ним его давний враг крокодил и вот-вот его глаза и нос покажутся над водой.
Плот неожиданно на что-то натолкнулся, и Эрнесту чуть было не свалился в воду. Он оглянулся и увидел, что крокодил, обогнав плот, теперь вынырнул перед ним и пытается влезть на него, беззвучно раскрывая свою бледно-розовую пасть и скользя по бревнам короткими лапами.
Эрнесту пронзительно закричал, поднял весло и ударил им по лапам крокодила. Тот было соскользнул вниз, но ударил по воде хвостом и снова подтянулся к бревнам, которые несло на него течением.
Эрнесту вновь поднял весло и опять ударил крокодила по лапам, а потом стал спихивать их со скользких бревен. Плот развернуло по течению, и теперь он несся по реке боком, изредка покачиваясь, и Эрнесту стоило большого труда сохранить равновесие.
На минуту крокодил исчез, но мальчик знал, что тот теперь не отступится от него, и готовился к новой схватке. У него уже не было страха, просто он знал, что ему во что бы то ни стало надо дотянуть до моста, а там уже как получится. Он быстро оглядел берега реки, но они были пустынны, вокруг не было ни человека, ни зверя, лишь орел по-прежнему неподвижно висел над саванной, над лесом, над рекой.
И в этот момент Эрнесту снова увидел крокодила — на этот раз он разгонялся по течению и готовился напасть сзади. К этому времени Эрнесту выправил плот и тот быстро плыл вперед, лишь изредка покачиваясь на небольших водоворотах, которые река образовывала здесь в великом множестве. Тела крокодила не было видно в мутной воде и на поверхности торчали лишь глаза и кончик носа. Крокодил приближался с ужасающей быстротой, и Эрнесту понял, что не сможет помешать ему подмять под себя бревна. Надо лишь держаться посреди плота и не давать крокодилу пододвинуться в центр. Если крокодил взгромоздит на бревна хотя бы часть своей туши, то либо перевернется плот — и тогда в воде хищник тут же прикончит его, либо крокодил влезет на плот — и тогда бросится на него. И в том, и в другом случае спасения не было.
Крокодил с разгона ткнулся в плот и по инерции вынес над бревнами голову и передние лапы, отчаянно извиваясь и стараясь подтянуть на плот остальную часть туловища. Эрнесту, не сходя с места, снова ударил хищника по лапам и, быстро тыча перед собой веслом, стал сбрасывать их с бревен, стараясь не дать крокодилу вцепиться в весло зубами.
Эрнесту в метре от себя видел злые беспощадные глазки крокодила, его без устали раскрывающуюся бледно-розовую пасть, гибкое проворное туловище, и страх и отчаяние охватили мальчика. Тошнота подступила к горлу, ноги слабели, но он огромным усилием воли
