Наш курс молодого бойца был окончен вчера, и мы стали полноправными гвардейцами, но эти дни я буду еще долго вспоминать с содроганием. Капитан Максимов гонял весь наш курс так, что за малым из ушей дым не шел, но результат, как говорится, был на лицо, кое-что мы уже умели. Конечно, профессионалами не стали, но оружие освоили и все, что нам было нужно знать для нормальной службы в гвардии, знали. Кстати, Максимов свое слово сдержал, из тридцати человек, после его учебки на выходе нас осталось десять, хотя только трое отправились на кладбище, их расстреляли за воровство, а остальные отсеялись во вспомогательные подразделения. Шварца, например, забрали в автороту, Костю Свиридова к радистам, а щуплый паренек, которого мы прикрыли от воров, так и остался в санчасти, поскольку оказался не понаслышке знаком с медициной.
Самое главное, удалось за время учебы понять, куда же мы все-таки попали, и разобраться в местной иерархии. По всем официальным бумагам получалось, что в батальоне тысяча двести бойцов, которые тянут службу в боевых ротах различного назначения и получают из казны положенное гвардейское жалованье. Самих рот было десять: две мотострелковых, шесть разведки и две спецназа. Все остальные части, которых оказалось совсем немало, шли как вспомогательные, и в них числилась еще почти тысяча солдат и офицеров, но получали они стандартное жалованье территориальных войск. Ко всему этому количеству, имелись еще и батальонные иждивенцы: жены, дети, родня военнослужащих и пенсионеры, так и оставшиеся после увольнения при батальоне, а это еще тысяча человек.
Наверху командной цепочки стоял комбат, которого избирали открытым офицерским голосованием каждые пять лет, а уже он, с одобрения все тех же офицеров, назначал всех остальных командиров. За ним шли начальник штаба, заместитель по боевой подготовке, заместитель по тылу, и затем уже командиры рот. В данный момент комбатом был полковник Игнатьев, но из слухов, которые мы почерпнули при общении с бойцами, мы узнали, что следующим командиром Четвертого гвардейского, скорее всего станет майор Еременко- младший, сын прежнего комбата. Кстати, именно в его роту спецназа мы и ехали служить.
Как оказалось, не весь батальон находился в Павловской, а только тылы и мотострелковые роты, разведка и спецназ тянули службу в безлюдных пустошах по границе с Донским царством. Две роты разведчиков сидели в бывшей Крыловской, две в Кущевской, и еще две в Ленинградской. Наша рота спецназа находилась между ними, на брошенных развалинах станицы Кисляковской, и еще одна ушла на «боевой выход» в сторону Дона, отслеживать миграции «беспределов».
— Отмучались, — выдохнул Стас, лежащий на рюкзаке и закинувший ладони рук за голову. — Думал, что сдохну от таких напрягов, но нет, вытянул и стал себя за это уважать.
— Да-а-а, — протянул Ванька Тарасов, — все же зверь этот Максимов, сущий монстр. Не дай бог, к такому в подчинение попасть.
— Нормально, — включился в разговор я. — По другому ведь никак. Сами видели, что за народ с нами вместе бегал. Ладно, если человек нормальный, пусть по физическим кондициям не тянет, но старается, а если оружие в руки, такие как Домовой с корешами получат, то пиши, пропало, самые натуральные «беспределы», только обученные. Сами видели, их даже властям сдавать не стали, после поимки и суда, вывели в чистое поле и расстреляли как собак бешеных.
— Туда им и дорога, — поддержал меня Стас.
— Эх, заживем теперь, — мечтательно произнес Тарасов. — Никаких тебе тренировок и беготни, а чисто ровная служба, сиди на блокпосте, развалины охраняй, да в лужи поплевывай.
Мы с Иноковым переглянулись и засмеялись.
— Чего вы ржете? — Иван приподнялся с рюкзака.
Ему ответил Стас:
— Все в норме, Ванек, только ты не прав, вот сейчас, для нас основная учеба и начнется.
— Не может быть, — не поверил он. — Мы же все освоили.
— Мы и сотой части не знаем из того, что знает и умеет рядовой боец прослуживший здесь несколько лет, так что все впереди. Будем теперь постигать на практике то, к чему нас Максимов готовил теоретически.
Тарасов пожал плечами:
— Мне в принципе без разницы, чем заниматься, лишь бы только деньги платили без обману.
— Здесь с этим строго, каждого первого числа, две золотых монеты.
— Вот, тот-то же, два месяца отслужил, и можно корову купить.
Про мечту Тарасова, простого парня из многодетной семьи, мы с Иноковым знали. Иван хотел отслужить пять лет, скопить денег и вернуться домой, где на эти средства прикупить стадо коров и стать местным олигархом. Не самая плохая мечта, вполне так себе достойная, вот только для ее осуществления необходимо было выжить, а на носу была война.
В батальонном лагере имелись стационарные громкоговорители и в краткие минуты передышки, весь наш курс скапливался поблизости, послушать новости, которые были не очень хорошими. Царь Иван Седьмой, под напором «беспределов» терял один населенный пункт за другим, армия его разбегалась, а в самом Ростове вспыхнул голодный бунт и к власти пришел непонятный Демократический Фронт, желающий присоединиться к нашей Конфедерации. Президент Симаков, судя по тому, что твердого «нет», от него пока не прозвучало, все еще размышлял, ввязываться ли в войну. Однако столичные части быстрого реагирования, уже накапливались в районе Тихорецка, а к нашему комбату недавно прибыл генерал Крапивин, который будет командовать весенним наступлением на Дон, конечно, если будет на то приказ свыше.
Оно-то, понятно, что и без нас на самом верху решат, как поступить, но лично я, склонялся к тому, что Симаков все же отдаст приказ на частичную оккупацию Донского царства. В этом случае, он серьезно расширял границы Конфедерации, получал дополнительные ресурсы и людей, которых можно было расселить в наших внутренних областях. Есть препятствие в лице «беспределов», это ясно, но наши войска раскатают их в блин, уж в этом-то можно было не сомневаться. Был еще недобитый донской царь Иван, закрепившийся в своем индустриальном центре, городе Шахты, но сил у него немного, и спорить с Симаковым он не станет. Впрочем, это всего лишь только мысли и предположения рядового Сашки Мечникова, а уж как оно сложится, можно было только гадать.
Наконец появился Исмаил-ага и сел в кабине с водителем. Бронированный «Урал» тронулся с места и по разбитой дороге, переваливаясь на ухабах, повез нас в Кисляковскую. Три часа пути и мы были на месте. Лагерь роты представлял из себя восемь вместительных палаток окруженных высокой земляной насыпью, глубоким рвом и линией окопов с дзотами из бетонных блоков. Нас сразу же раскидали по группам, заселили в палатки и поставили на довольствие. Жаль, наша уже сдружившаяся тройка вместе не осталась, распределили нас в разные группы, но рота одна, и она небольшая, так что виделись мы часто. Да и в третьей группе, куда меня поставили на должность разведчика, ребята подобрались неплохие, и в их дружный коллектив я вошел достаточно быстро.
В учебке мне объясняли про состав рот спецназа ГРУ до Черного Трехлетия и, как правило, состояли они из трех групп по пятнадцать бойцов в каждой, плюс командир роты, три командира групп, три «замка», замполит и старшина, итого получается пятьдесят четыре человека. Наша рота была по штатам полностью скопирована с них, вот только групп было не
