три, а шесть, и в каждой роте имелся вспомогательный взвод, прикомандированный из батальона. Получалось сдвоенное подразделение, которое имело неплохую огневую мощь и, по нынешним временам, было весьма грозной силой, с которой просто необходимо было считаться.
Следующий день был днем начала моей службы, и ожидал я от него очень многого. Однако занимались мы совсем не тем, чем, как я думал, должны заниматься солдаты. Наша рота отвечала за блокпост на трассе Ростов-Баку и охрану чудом уцелевшего древнего моста через реку Ея, одна группа уже при деле. Еще одна группа постоянно находилось в нашем лагере неподалеку от трассы, несла караульную службу, а остальные четыре группы ежедневно отправлялись на заработки.
Как и где можно заработать деньжат в безлюдной местности, которая на много километров окружена бывшими сельхозугодьями, покрытыми кустарником и лесом? Вопрос, конечно, интересный, но ответ на него оказался очень прост.
Четыре группы бойцов гвардейского спецназа, вооруженные ломами, пилами, молотами, кувалдами и металлоискателями, отправилась на развалины станицы Кисляковской, и принялась планомерно, строение за строением, разбирать завалы. Мы добывали металл и, надо сказать, делали это настолько хорошо, что каждый вечер выдавали на гора не менее десяти тонн этого полезного и так необходимого в промышленности сырья, которое отгружали в приходивший за ним грузовик. Впрочем, интересовал нас не только металлолом, но и то, что могло бы пригодиться в батальоне. Книги, статуэтки, игрушки из пластика, оконное стекло, оружие, если таковое попадалось, и все, что стоило хоть каких-то деньжат или могло пригодиться в нашем нелегком быту.
Поначалу, я подумал о том, что это личная инициатива майора Еременко, решившего нажиться на солдатском труде, но, расспросив парней из своей группы, узнал, что это самая обычная практика, которая уже не первый год помогает батальону как-то выживать и содержать вспомогательные части. Пользуясь тем, что на границах спокойно, не только мы, но и весь батальон, с наступлением зимнего времени занимается только одним, мародеркой на развалинах былого человеческого благополучия. Конечно, правительство свои обязательства выполняло, по крайней мере, пока, выделяло на батальон денежные средства и снабжение без задержек, но это касалось только бойцов первой линии, а вот остальные, в счет не шли.
Однако и без вспомогательных частей никак, ведь должен кто-то технику ремонтировать, медицину на должном уровне поддерживать, шить одежду и снаряжение, ремонтировать изношенную обувь, да и просто готовить три раза в день еду для бойцов. Вот и пришлось отцам-командирам выбирать, что лучше, разогнать всех нестроевых к такой-то маме или снабжать их в ущерб боевой подготовке. Был выбран второй вариант и вот уже полтора десятка лет, благодаря такой политике, батальон постоянно расширялся и становился год от года только крепче.
Говорят, была в штабе одно время идея, создать дополнительную команду из гражданских, которая должна была заниматься только мародерством, и даже людей в нее набирать стали, но не сложилось, так как из столицы прилетел грозный окрик, непосредственно от самого президента и, на этом, проект остановился. Жаль, конечно, а то бы работяги гамбулили, а мы их охраняли, но видимо не судьба, и оттого, приходится нам самим вкалывать ради собственного материально-технического благополучия.
Впрочем, совсем уж без боевой подготовке меня не оставили, ведь не каждый день мы ходили на работы, и когда наша группа оставалась в лагере или выходила на блокпост, на мне отрывались все, кто хоть капельку больше чем я, знал и умел в военном деле, то есть все. Уматывался я в такие деньки сильно, но не жалел, так как все, чему меня учили, в дальнейшем не раз спасало мою жизнь и здоровье. Спасибо вам мои учителя.
Как правило, начиналось все с рукопашного и ножевого боя, затем шла стрелковая подготовка, тактика и минно-подрывное дело, а потом, уж кто и во что горазд. Так я становился профессионалом, и для всей полноты ощущений мне не хватало только практики. Хотя, наверное, это и к лучшему, что я не сразу попал в огневое пекло. Вряд ли бы вытянул и уцелел, и скорее всего, прострелили бы мне мою непутевую башку, в первом же бою, «беспределы», чтобы про них не говорили, вояки не плохие и в бою стойкие.
Прошло две недели, рота благополучно отметила наступление нового 2057 года, и на следующий после праздника день, совершенно неожиданно, меня вызвал к себе Еременко. Я вошел в штабную палатку, повернулся к майору, сидящему в одиночестве за деревянным столом и, браво вскинув ладонь правой руки к шерстяной шапочке камуфляжного цвета, доложился:
— Товарищ майор, рядовой Мечников по вашему приказанию прибыл!
Еременко посмотрел на меня, хмыкнул, и махнул рукой:
— Спокойно, орел, когда мы одни, можно и без этой уставщины обойтись. Садись, — он указал на стул напротив себя и, когда я присел, спросил: — Как служба?
— Не совсем то, что я ожидал, но в целом получше, чем в деревне коровам хвосты крутить. Мне здесь нравится.
— Вот насчет деревни, я с тобой и хочу поговорить. Не хочешь родину навестить?
— Нет, — я помотал головой, — никакого интереса.
— А придется, Сашка. Надо у вашего старосты изъять тот планшет, который от отца твоего остался.
— Как?
— Да, как угодно, купи, укради, отбери, в конце концов.
— Один не справлюсь. Надо чтоб рядом кто-то при погонах был.
— Вас пятеро будет, ты, три сержанта и Исмаил-ага. Официально, вы направляетесь в командировку, искать новых поставщиков продовольствия для нашего батальона, в этом нет ничего необычного, и никого не заинтересует. Остановитесь в гостинице, на все про все вам трое суток.
— Оружие?
— Только личное, пистолет, кинжал, нож, то, что разрешено законами Конфедерации. Задумки есть, как это дело уладить?
— Староста на деньги падкий, монет за десять продаст планшетку. Да и не надо в таком случае пятерых, одного Исмаила в полной форме хватит.
— Нет, все уже решено и документы оформляются. В группе пятеро, выезжаете через три дня.
— Товарищ майор, а зачем вам эта планшетка?
Майор достал позолоченный портсигар, вынул из него длинную турецкую папиросу, и закурил. Пару раз пыхнул ароматным дымом, и ответил:
— Это все, как ты уже, наверное, понял, из-за отца твоего. Он последний, кто из всей 22-й бригады спецназа выжил, и он знал, где находится их секретный склад боепитания. Там есть много такого, что было бы мне интересно, но сам понимаешь, если об этой теме узнает кто-то со стороны, то и он захочет долю. От того и тайна, невеликая, но уж какая есть.
— А зачем им нужен был секретный склад?
— Кто их знает? Твой отец молчал, а я думаю, что хотели переворот замутить. Иван Седьмой в то время на троне еще непрочно сидел, а за офицерами, что с твоим отцом служили, человек триста профессиональных бойцов имелось, многое могли сделать, но кто-то их сдал, а может быть, что и царек их решил превентивно к стенке поставить. Сейчас правду уже не узнаешь, но факт остается фактом, когда оружейные склады в поселке Степном были вскрыты, то они оказались пусты, а у капитана Мечникова была карта, которую он никому не показывал. Из этого делаю вывод, что ему было что скрывать и, скорее всего, это
