— Ну, не так и далеко, так доехали бы быстрее.
— И куда едете?
— В Лесовик.
— Зачем?
— У нас там дела. — Вмешался Мэроу.
— Что за дела такие?
— Нельзя говорить, — вновь быстро проговорил Мэроу, не давая Ланту и рта раскрыть.
— Это отчего?
Мэроу опустил голову, высматривая что-то на дороге.
— Ты извини, я скажу, не пропустят, — достаточно громко пробормотал он и вздохнул. — Есть там одна, ему нравится. — И красноречиво взглянул на Ланта, словно сейчас выдал его самый большой секрет. — У неё мать строгая. Как кабаниха злая. Если узнает — ему голову оторвёт и мне за компанию. А девчонка, знаете такая…
— Как не знать, знаем о ком ты. Как не знать. — Эгман не менее красноречиво усмехнулся и довольно погладил короткую коричневую бороду. Широкая улыбка растянулась на его лице и даже глаза как-то по- особенному заблестели. — Кто ж в чужие деревни-то не лазил по молодости лет? — И он добродушно обернулся к Олмаху:
Знает каждый камышок:
Только вырастет с вершок —
И давай себе мечтать,
О камышечке страдать.
— Как не знать, — недовольно пробормотал портной, потеряв всякий интерес к двум незнакомцам.
— Теперь ясно чего лошадей отпустили. Думаете, выдадим? По коням отследим. Вы давайте топайте отсюда побыстрее. И что б ни слуху, ни духу от вас больше, ясно. Идите куда хотите, только если сами знаете кто узнает, что вы к её дочери пробрались, мы вас не видели? Молчок, ага?
— Да, — тут же отозвался Лант и быстро, кивнув дозорному, поспешил вперёд по дороге. Следом за ним шёл, не отставая Мэроу. Скачущие и не смыкающие всю ночь глаз, оба переставляли ноги не так быстро, как ожидали. Но Лесовик был и впрямь, довольно близко. Солнце уже припекало, так что оба перестали зябко ёжиться.
— Мэроу, у тебя есть с собой оружие? — спросил Лант, ускоряя шаги.
— Кинжал Фрара.
— Если кто-то его увидит, скажешь это из-за разбойников.
— Считаешь понадобиться его доставать?
— Не знаю, — сказал Лант, ступая всё быстрее и быстрее. — Слышал, в долине появилась северная стража, кто его знает из каких именно земель. А может разбойники попадутся или что-нибудь произойдёт в деревне.
Отсюда дорога была посыпана мягким белым песком, где лишь изредка встречались упавшие сосновые иголки. Через сорок шагов уже красовались как большие старые дубы, так и молодые, совсем тонкие. А ещё через пятьдесят справа показались деревянные крыши Приречья, через которое протекала небольшая река — Дубовка.
Когда же дубов стало становиться меньше, а на смену им вновь пришли сосны, большой воткнутый в землю столб, с прибитой доской-стрелкой, указал налево. Они подошли к Лесовику.
Разброс крепких изб и тихий людской гомон встретил двух путников. Тут и там глазам попадались уложенные брёвна, из которых и были сложены сами избы, ровные и крепкие, иногда украшенные грубой резьбой. Под широкими окнами стояли лавки, попадались старые и новые телеги, несколько колодцев, амбары, примостилась у другого края деревни и кузница.
Тут же, не отходя далеко от столба, возвышалась двухэтажная небольшая харчевня, где многие собирались по вечерам, после трудного рабочего дня. Где курили трубки и поглощали пиво, делились новостями и обсуждали всё значимое. Харчевня была украшена резьбой больше остальных домов, вырезанные травы и листья обвивали подоконник, дверь и крышу. Главный вход выходил на квадратную деревянную площадку, другой во внутренний двор — окружённый такими же небольшими хозяйственными пристройками. Из трубы валил густой дым.
Где-то залаяли собаки, и тут же одна маленькая чёрная с белым меховым воротником перебежала дорогу, скрываясь за избой.
Кое-кто из местных бросил любопытный взгляд на пришедших, но так ничего и не сказав, продолжил заниматься своими делами.
В целом, жители Лесовика ничем не отличались от жителей всей долины, спрятавшейся как улитка в раковине среди кольца гор и леса. Разве что Лесовик был последней деревней или первой, смотря, откуда считать. Первой от прохода — ущелья, где из долины можно было выбраться во внешний мир. Этим единственным путём наёмники и проникали сюда, ища лёгкой наживы среди непривыкших воевать жителей. Оттого в Лесовике — где чаще попадались разбойники — каждый носил при себе топор, даже дети получали по маленькому топорику, с которым привыкли обращаться чуть ли не с первых шагов. Все носили овчинные куртки, которые обменивали на разные инструменты и дичь у приречных. Штаны из грубой материи и сапоги, не такие высокие, как привык Лант, но и не низкие, как в Приречье, где больше было пастухов на лужайках, и мало кто совался в лес. В лесу иногда можно подцепить кучу клещей, а потом и борись с ними до посинения. Жуки-древесники могли прогрызть обувь и забраться в сапог, могли попадать за шиворот. Змея какая попадётся. Хорошо если уж, их тут много, а там и гадюка подвернётся.
Мальчишка лет шести, пристально следивший за Лантом и Мэроу, подобрался ещё ближе, так что Лант подозвал его к себе.
— Как тебя зовут? — обратился Лант к мальчику, выпачканному с ног до головы похуже Мэроу. Мальчишка утёр нос тыльной стороной ладони и ещё немного подумав, всё же выговорил своё имя. — Нандин звать.
— Нандин, тут сегодня никто не проезжал? — спросил Лант, улыбаясь мальчишке, так что тот расплылся в такой же улыбке, а может ещё шире.
— Никто.
— И никто новый не проходил?
— А-а, — светлая голова быстро с готовностью замоталась из стороны в сторону. — Все новые вот сюда заходят. — И он кивнул на харчевню. Вам туда?
— Похоже, туда, — отозвался Лант поворачиваясь к Мэроу, и они прошли к высоким крепким дверям харчевни.
Только Лант хотел отворить двери, как к ним вышла сама хозяйка, крепкая и наливная, как яблоко. Она радостно распахнула двери, вытерла руки об заляпанный маслом фартук, обсматривая чужаков и тут же, быстро впихнула обоих вовнутрь. Успела затворить за ними двери и усадить гостей за стол.
Кругом всё было из дерева: и расставленные в беспорядка затёртые от времени столы, и лавки, стулья. Пол тоже был деревянным, но на удивление гладким и казался мягким и тёплым. В уголках стен висели засушенные травы и ягоды, на других стенах сушились грибы на нитках, тут и там глазу попадались связки чеснока.
За всю свою жизнь Кошна, хозяйка харчевни, привыкла к вечерним сборам, готовилась к ним с самого утра. Жарила, пекла, гоняла мальчишек и девчонок, чтобы те делали всё исправно и не ленясь. Нежданные гости же попались рано утром, когда и предложить-то ещё не было чего поинтереснее.
— Какие славненькие, — пролепетала женщина взъерошивая волосы Ланта, чего тот совершенно не ожидал, но всё же сохранил полное спокойствие. Заза недолго позволяла себе сюсюкать с ним, пока 'господин маг' впервые не показал при ней свои недюжинные магические способности. Луса обычно ходила тихо и незаметно, предпочитая с магами вообще не разговаривать, а если и придётся — то исподлобья.
Хозяйка умилённо сложила руки, и тут только Лант вспомнил, что с собой у него нет никаких денег.
