Ущелье
Густой подлесок, не смоченный дождём в этой части долины, сослужил вполне пригодной кроватью. Мэроу проснулся, встал с постеленной на ковёр из иголок накидки и потянулся. Ему и раньше доводилось ночевать в лесу, но в этот раз всё было иначе.
Он поднял накидку, встряхнул и быстро надел, кутаясь. Серое небо угрюмо окутывало лес, а солнце ещё не распустило первые лучи над горами. Не смотря на лето было зябко, то и дело поднимался ветер, сбивая волосы на глаза.
— Доброе утро, — Лант с сияющим лицом продемонстрировал собранные грибы, завтрак сейчас и впрямь был как никогда кстати. — Мы их пожарим. Будет не очень вкусно, но сгодиться, а ещё я нашёл лакомку и ручей тут недалеко, за вон той ямой. Иди, умывайся, а я пока разберусь с грибами.
Мэроу, сонно кивнув, уже ступил вперёд, но брошенный на грибы взгляд заставил его остановиться.
— Я мухоморы не ем, — сказал он, пряча зевок.
— Это не мухоморы, — пояснил чинно Лант, разжигая потухший костёр. — Это поддельные карлики. Они меньше мухоморов, потому так и названы. На мухоморы похожи, согласен, но нисколько не ядовиты, их лоси очень любят.
— Если я умру молодым и в расцвете сил, это будет на твоей совести, — откликнулся Мэроу, скрываясь за кустами шиповника.
— Ладно! — Крикнул ему Лант, продолжая заниматься грибами. Он нанизывал их на тонкие прутики и жарил над огнём. Немного спустя в голову пришла идея пожарить и ягоды, но из этого ничего хорошего не вышло: те только съёжились и по вкусу стали напоминать угли. Так что уцелевшую лакомку Лант оставил в покое.
— Так откуда ты о них знаешь? — спросил вернувшийся и посвежевший Мэроу, садясь у костра.
— Таламон рассказывал. Помнишь: 'Мы знаем, что между всем есть связь, живая, как всё. Не зная одного, как же ты уследишь всё? Так что учи, учи прилежно и усердно'. Мне же пришлось каждую травинку в долине запомнить. Кое-какие на изображениях в его книгах, другие он сам привозил.
— Да, помню.
Оба разом помрачнели.
Они забросали костёр песком, вернулись к ручью, чтобы ещё раз напиться — после грибов это было весьма кстати, — и двинулись на восток. Из-за того, что, скрываясь от преследования Тиены, взяли сильно на север, теперь пришлось преодолевать лишнее расстояние. И Лант, и Мэроу с детства привыкли к лесу, так что ступали тихо, не спугивая лесных жителей. Друзья вели негромкую беседу, минуя сосновый лес, обсуждали, как поступят когда доберутся до прохода и ничего единственно правильного так и не придумали. Только бы узнать, из какой деревни прибыл человек, с которым встречалась Тиена.
Зато когда дошли до пролеска, где бугрились кочки, а из песка торчали молодые ели, замолчали, предпочтя осторожнее продвигаться вперёд. До прохода было уже недалеко, пол дня, и мало ли кто мог бродить в этих краях. К тому же небо стало ясным, ни единого облачка, а среди деревцев в их с Лантом рост, спрятаться трудно.
Вдруг впереди попалась узкая тропка, увенчанная перекрёстком таких же тропок, расходившихся в разные стороны. И высоким деревянным столбом с прибитыми к нему досками. Доски гласили: Лесовик, Большой Бук, Сизое озеро и проход. От столба в сторону прохода уходили многочисленные следы сапог и конских подков. В сторону Бука тянулся лишь след одинокой телеги, нагруженной чем-то тяжелым, так как следы глубоко ушли в песок.
Друзья остановились, каждый молчал, не забывая при этом следить, не покажется ли кто — стоять здесь было опасно. Они знали, что дойдут до прохода, знали, что могут выйти за приделы долины. Но вот перед ними сталась ведущая туда тропа, они же за ущельем никогда не были. И кривая вырезанная на указателе надпись подтверждала происходящее.
С тропы нужно было свернуть, так и поступили. Вернулись к кочкам и пушистым зелёным елям. И продолжали идти на восток, вместе с круто изгибающейся тропкой. Два часа спустя ели стали больше, попадались сосны. Лес здесь рос гуще и старше. Шаг за шагом они приближались к проходу.
А у самого же прохода должны были стоять караульные из деревенских жителей. Человек пять-десять выделялось для этой цели со всей долины. Но живы ли они ещё? Обычно дело дальше кулачных потасовок в долине не заходило. Случалась и поножовщина, но редко и ею даже хвастались как небывалым событием. Могли ли жители долины одолеть просачивающихся в неё наёмников? Или здесь действительно бродит настоящая стража, в белах плащах или плащах цвета серебра. Лант и Мэроу не знали, чего и ждать, чем ближе они подходили к проходу, тем осторожнее ступали. Тем пристальнее всматривались в каждый куст, вслушивались в каждый шорох.
Мэроу шёл чуть впереди, ища, не попадутся ли чьи-нибудь следы, не сломана ли где человеком ветка. И вот когда солнце притихло и спала дневная жара, Мэроу остановился, вытянул руку, не давая Ланту идти дальше. И молча указал на примятый мох. Недавно здесь кто-то прошёл, пятеро, как определил Мэроу.
Мэроу бесшумно прошёл ещё немного вперёд по мягкому мху и замер, услышав приглушаемый кашель. Он обернулся к Ланту и оба, рысью, кинулись к поваленному дереву с торчащими во все стороны, покрытыми листвой, ветками.
Первый показавшийся разбойник с лохматой бородой нёс на спине тяжёлый мешок. Как только бородач вышел к из-за деревьев, тут же бросил мешок к ногам и принялся разминать покрасневшие руки. Второй разбойник вскоре тоже дал о себе знать. Тяжёлые шаги, приглушённый треск, и вот уже другой гораздо ниже первого, быстро осмотрелся по сторонам и увалился на землю.
Один за другим лохматые неудачливые разбойники — судя по их разодранной и бедной одежде — собирались на мягком мху. Молча скидывали вещи и мрачно посматривали один на другого. Всего их набралось одиннадцать человек: в большинстве косматые, черноволосые, с давно нечесаными и немытыми бородами. Одежда на них была странного покроя, как будто кто что мог, собрал, сшил куски тряпья и надел не мешкая. У некоторых были зелёные или коричневые безрукавки и короткие штаны, явно не рассчитанные на лес.
Мэроу заметил спрятанные за поясом ножи, имелся даже один короткий лук, сделанный когда-то для ребёнка и несколько мечей. Компания разбойников явно переживала не лучшие времена, даже если брать во внимание туго набитые мешки — а у некоторых и совсем пустые — охраняемые каждый своим владельцем.
— Хорьки паскудные! — выругался один из разбойников, да так схватился за бороду, точно собирался сейчас же вырвать здоровенный клок.
Другие мрачно сверкнули исподлобья, кое-кто покачал горловой.
— А я говорю, напасть ночью и передушить! — схватился с места коротышка, отмахиваясь от нависающей ветки. — А что делать? Они ж не выпустят.
— Дубина, — разбойник для наглядности постучал кулаком по голове. — Круглые сутки стерегут аки девку на выданье. Ты их может, ножиком напугать хочешь, в доспехи пырнуть пока из тебя жаркое делать будут?
— Птицей пролетишь? — В ответ закричал ещё один разбойник, высокий и тощий. — В долине оставаться больше нельзя. Нам только ночью выбираться и можно!
— И как же?!
— Да так же!
— Замолчите! — Похожий на откормленного телёнка разбойник, упёрся в землю и с трудом поднявшись, стал руки в боки. — Что разгалделись? Мало ли кто проходить мимо может, а если кто услышит из этих, нас же, как кроликов погонят и прирежут тут же. Проход закрыт, скопом мы не выберемся, да и вообще там не проскользнуть. Мало того, что эти отрядом стоят, так ещё и сменяют друг друга, не спят, гады. Так ещё и стража прибежала. Я их брата и в наёмнике узнаю.
— Ты смотри, волки с лисами сдружились, — не удержался сидевший до того тихо юнец, стоящий рядом разбойник поспешил отвесить ему такую затрещину, что парень чуть не полетел кубарем.
— Да-а-а… дела. Рыщут всё, по всем деревням расползлись. Еды достать больше негде. Одни патрули и засады. Что не дерево, то лук за веткой, что не поляна, то яма.
