пролетают. Эти белые, с синими крыльями. Сначала нужно просто попасть, затем, в голову, и уже под конец, точно в сердце…
— А другой цели нет? — Лант посмотрел прямо на Лиса. — Я говорил, что не промахиваюсь, а потому это нечестно…
Острый Клык не удержался, да и захохотал, Акнер и Доллун присоединились к нему.
— Что за странные представления, — Доллун унял веселье и уставился на Ланта. — Коль я, по- твоему, меток, я что ж, с голодухи должен помирать? — Вопрос был донельзя прям и ясен. Ответь на него честно — разоблачи себя и друга. Соври… последний вариант Ланту тоже не нравился.
— Не должен, — начал он, тщательно подбирая слова. — Но у меня есть… талант. Я всегда попадаю в цель. Это разное. Не то, что бы умение. Талант. — И он замолк, предоставляя Лису принять решение.
— Так даже, — Седой Лис мерно качал головой, предаваясь своим мыслям. — Нам то не так уж и важно, найдём цель, не живую. И там устоим состязание. Признаться, ты меня заинтересовал, и талант твой заинтересовал не меньше. Ой, как хочется посмотреть на такое умение. Помнится, и такие легенды есть в запасе у Доллуна. Что ж, вам придётся разделить с нами ещё один костёр. В дне пути есть три дерева. Старые и широченные, но есть у них и ветви тонкие. Там цель вырежем. Будете постепенно дальше отходить от неё. Кто первый промахнётся, тот и проиграл. Стало быть, так и будет. — Седой Лис грозно оборвал Ланта, начавшего было открывать рот и размашисто пошёл вперёд.
— Редко такое услышишь. Не стану говорить, что мне не любопытно. — Лютам быстро шёл возле Ланта. — Сумел ты нас удивить, Доллун видно уже и историю сочинит. А если попросишь, и не сочинит. Мы, охотники, язык за зубами держать умеем. На разбойников вы не похожи. На деревенских тоже. Не похожи вы и на отпрысков знатного рода, спеси нет. Вот всё гадаю, на кого вы вообще можете походить?
Ему не стали возражать, Мэроу предпочитал идти молча. Седой Лис не ждал остальных, никто не медлил и идти нужно было быстро. К вечеру закатные лучи окутали всё призрачной дымкой, подчёркивая ширь степного простора. Здесь трава была куда выше, однако до колена не доходила. Чаще попадались и кустарники, покрытые мелкими серыми листьями. Чаще слышен был птичий крик. Мэроу перевёл взгляд на запад, там догорали последние сполохи алого, необузданного дикого заката. Линия горизонта чёрным вырисовывалась под золотой полосой неба у земли. Ещё одна ночь в компании охотников увенчалась общим костром, за которым Доллун с радостью согласился рассказать о камне с воином. Как оказалось, в том месте состоялась некогда битва между харзами и нарфами. Харзы были горным народом, суровым, приземистым и крепким, они держали горных коз, выдалбливали шкуры, и жили в скальных пещерах. Нарфы, те легче и выше и темнее, селились в долине у озера, где сейчас стоит Риан-Ондим. А между ними была земля хорошая. Ну, так властители племён себе землю и заприметили. В незапамятные это времена было, тогда ещё Скилан, город-руина, цел был, и стоит себе ясный и белокаменный. Битва, страшной, великой была. Наутро вся долина устлалась телами, везде копья окровавленные торчали. И стервятники кружили над ними, выклёвывая некогда ясные глаза. Тогда ж и мужчины, и женщины воевали, все как один полегли. Те, что выжили из харзов вернулись в горы, но были так немногочисленны, что спустя сто лет вымерли. Нарфы вернулись в свою долину и предпочли больше не воевать за гиблый край, в память о полегших. 'Ведь вся долина в телах была. Мир мне подтверди — вся! Где ж там уже селиться?'
— Правда, ныне там всё же стоит крепость Двух Дней, но что б мне треснуть, не знаю, откуда взялась. — Закончил Доллун. — Я ребятки, не хронист, не летописец. Вот легенды знаю, а в свитках их библиотечных… — Охотник довольно рассмеялся. — Да кто ж меня туда неписьменного пустит, коль я и грамоты не знаю.
— А владения их звались Хароэд и Нарфолон. Было то два великих королевства. Где-то в Сонморе, говорят, до сих пор можно отыскать дивный дворец Хароэда с залом Тысяч Глаз. Там всё из горного хрусталя. Харзы ведь вели торговлю с этими, крылатыми, так вот на тебе, все как один повымерли, не желая родниться с другими. Гордыми были, ох гордыми.
— Зачем харзам понадобилась долина, если они жили в горах? Насколько я помню, они благополучно прожили там не одну эпоху? — Мэроу потянулся. — Им не нужна была земля, просто существовало поверье, что в долине чаще маги рождаются. А их тогда очень мало рождалось.
— Что маги? При чём здесь маги? — Возмутился вмиг раскрасневшийся Доллун, на радость Акмеру и Лютаму. — Я говорю, из-за земли дело. Ты хоть одного мага в жизни видел? То-то же. Я вот думаю, повыродились они. А коли и не повыродились, сидят себе в королевских палатах да советы дают, как ныне звёзды стоят. Нет, что б делом заняться!
— В жаб превращать, например? — Мэроу мигом оживился.
— Один маг молнией разрушил башню в Куроне, — наклоняясь ко всем, заверил Острый Клык. — А другой королевскую дочь превратил в дерево, с тех пор оно стонет по ночам…
— А я слышал… они мысли видят… — встрял, пыхтя от интереса, Доллун.
— И бури насылают!
— Один превратил фонтан из солёной воды в пресную, а другой вырастил дерево с яблоками на высохшей земле, там же, и Скилан построили.
— А Дева Зари, помните? — Лютам увлечённо придвинулся к костру, так что его отблески то и дело озаряли белоснежные волосы. — Она же в сон погрузила царство Сакол…
— Не встречал я на своём пути ни одного мага, разные у нас с ними пути, — сказал Седой Лис, устраиваясь на траве для ночлега. — Ничего о них не знаю. — И заснул.
— Точно слышал, — заговорческим шёпотом протянул Доллун, — они что-то там такое чуют от мира.
— И звериный облик принимают.
— Ещё у них печать на лбу…
— Нет. Не на лбу, на спине круг!
— А я говорю на лбу!
— И в жаб превращают, — Мэроу многозначительно посмотрел на Ланта, когда тот в ответ лишь повёл бровью: мол, сам начал.
Уже небо давно сияло лунным светом, а не желающий утихомириться Доллун всё шептал в ночной тиши:
— … тела у них не такие уж и массивные. Но вы бы видели рога у самцов, из одного такого рога детскую люльку можно сделать, да ещё на миску останется. Эх, жалко люлек из рогов не делают козьих. А рога сами, они с боков то приплюснуты, зато острые какие. И закругляются к низу дугой, красивые рога, мощные. Серые, то тёмно-серые, это ближе к старости — загрубевают тогда, как каменные. А у молодых рога серенькие. А на боках шерсть, не такая длинная, как у горных, я видел, нам их шкуры привози из Риан-Ондима. Там товар на любой вкус есть… хвостики маленькие…
Мэроу улавливал смысл через слово. Он лежал с закрытыми глазами под звёздным небом, положив руку под голову. Приятная усталость заполнила тело. А в голове собирался тяжёлый туман, все мысли слились в хоровод одних образов, унося в свой колодец. Ему нравилось засыпать. Особенно сегодня, сейчас. Где была степная ширь, и неизвестно что завтра, и что будет. Мэроу перевернулся и растянулся на спине. Во сне он улыбался. До слуха всё ещё долетало монотонное бормотание Доллуна.
— …белая полоса… а летом рыже-бурый…
Потрескивание костра уютно ласкало уходящее сознание. Тепло огня согревало щёку. Мэроу снилось дерево и он, забравшийся на самую его верхушку. 'Люди не летают!'. Но он только забрался ещё выше и стал на тонкую ветку. 'Люди не летают!'. На этот раз это сказал Таламон. Шелестела листва, по лицу струился ветер. А он выпрямился. Посмотрел вниз, и в небо, и прыгнул.
— Дикие кролики зверьки маленькие. У них уши короткие, не то что у зайцев. Весьма короткие уши. Если бы вы знали. Какие у них глубокие норы, из такой, поди, вымани. Спина рыжеватая, зато бока светлые, с голубым отливом, а шёрстка под солнцем так и переливается. За ушами тоже рыжие пятна, а вот на шее белое такое пятно, мягкое очень. И шустрые, скажу я тебе, быстрые как молния. Не успеешь лук растянуть, а его уже и след простыл. Вот здесь то быстрота глаза и руку нужна. Ты, брат, попробуй в один миг и тетиву натянуть, и стрелу выпустить. Тут ни один талант не поможет. Тут сноровка да опыт нужны. У Акмера, вон в амулете шерсть белая кроличья, с того самого пятна. Говорит быстроты предаёт… а кто его зна… ет. — Доллун шумно зевнул, разевая рот во всю силу и примостился на своём плаще. — Одной рукой
