Жили-были пастухи,
Всё зверей своих пасли.
Жили-были, выходили
На поляну выводили…
К позднему вечеру не спеша собрали стадо и пошли к одиноко стоящей на краю поляны хижине. Куда следом направились и Лант с Мэроу поразмыслив, что перед дорогой неплохо бы и отдохнуть. Внутри хижины оказалось тесно и темно, одно небольшое оконце, и то затерялось под крышей. Две кровати, табурет, да и только.
Зато внизу отыскался просторный погреб, где в прохладе хранились овощи и некоторые фрукты, был здесь и сыр, и разные соленья. Взяв всё, что нужно, Хон по деревянной лестнице выполз из погреба, выставив еду на пол. Сам выбрался и захлопнул вход деревянной крышкой.
— Так и живём, — проговорил пастух, расставляя всё на широкий табурет.
Хог тем временем зажёг свечу, поставив её на единственную полку. Его брат нарезал щедрыми ломтями сыр, разломил две большие кукурузные лепёшки и налил в деревянные кубки янтарной жидкости, от которой сильно пахло мёдом.
— Ну, значит, свёл мир нас, — Хон кивнул всем и быстро выпил. Утёр рот рукавом. Хог пил медленно, Лант не долго думая, сделал так же как и Хон, Мэроу предпочёл только смочить губы.
Ночевали двое путников на полу на двух тонких матрасах без подушек. Однако после леса и такое незамысловатое ложе казалось достойным королей. Поутру попрощавшись и поблагодарив за ночлег и собрав свои пожитки, они отправились дальше в Элам. Еды теперь должно было хватить на большую часть пути, а остальные день два, если что, можно и так пережить.
Скоро отыскался и высокий острый камень со звездой и одним длинным острым лучом. Дорога была широкой, так что и три повозки могли ехать бок о бок. Часто от неё, как от реки, уводили другие тропки, все узкие как одна, так что заблудиться друзья не боялись.
— Посмотри, — Мэроу указал вдаль и Лант проследил за его взглядом. Там далеко паслись вороные кони, грациозные и дикие как буря. Двое из них как раз пританцовывали один перед другим.
— Нам бы они очень помогли, но не лишать же их свободы, — немного погодя добавил Мэроу.
К концу седьмого дня после встречи с пастухами впереди, среди широкой равнины, показался Элам — город острых башен, мостов и арок. Его дворцы один другого выше уходили под небо, а кругом зеленела яркая как весной трава. А за городом блестела в свете солнца река Дара. С одного берега с трудом проглядывался другой. Разбросанные как веснушки на лице дома громоздились вокруг Элама. Были здесь и редкие башенки на стенах, с площадок которых можно увидеть, кто приближается к городу. Полные народа земли, пышущие достатком, сторожевые посты повсюду.
Друзья остановились на какое-то время, кто с интересом, а кто и с жадностью впитывая увиденное. Интересен был каждый трактир, каждый дом, впервые они видели столько занятых своими делами людей в одном месте. Кто нёс гусей, кто ругался с трактирщиком за непомерную плату, кто лупил сына-сорванца, кто сбывал мечи повыгоднее, а кто и погонял ленивую лошадь. Ржали кони чуя дорогу. Перекрикивались женщины из окон по разным концам улиц.
Ворота между двух высоченных башен пропускали путников из разных земель в сам город. Там же стоял и разодетый как на праздник мужчина. В его обязанности входило получать плату за въезд и давать знаки дозорным. С ним то и пришлось говорить Ланту, чтобы попасть в город. Отсчитав четыре медные монеты, после чего в мешочке осталась всего одна, Лант передал их караульному и тот, махнув рукой, подал знак и пропустил их в город.
Внутри оказалось куда люднее, чем снаружи. Тут от телег приходилось отскакивать в сторону чуть ли не при каждом шаге. Здесь торговцы зазывали в лавки, предлагая всевозможные товары. Стража стояла неподвижная, во всеоружии и полном облачении, воинственно взирая на каждого входящего. На головах у них были натёртые до блеска шлемы, тела защищали кольчуги, у каждого меч.
Что ни поворот — отмечен высокой аркой, большие фонтаны с кристальной водой попадались на каждом шагу. Заглянув внутрь, Мэроу увидел устланное разноцветными речными камешками дно и золотых рыбок, медленно плавающих меж зелёных и коричневых водорослей. На одной площади не нашлось и места чтоб ступить, не разогнав голубей.
Что ни башня — то взирающий вниз воин. Дома здесь были покрыты белой черепицей, а дворцы — каменные и изящные, со стороны ни один из них Ланту не показался крепким. Не пропуская ни одной вывески, Лант внимательно изучал вырезанные в дереве надписи. Резвый Козлёнок, Добрый Бык, Орёл Воды, Целительные Травы. Прочитав последнюю надпись, Лант остановился. Изрезанные многочисленными узорами двери деревянные вели в небольшую тёмную лавку, насквозь прокуренную благовонными маслами и дымом.
— Заходите, заходите, — сухая, невысокая женщина с редкими серыми волосами тут же ухватила Ланта за руку, втаскивая его внутрь. — У нас есть сегодня всего один, редкий камерен — такого нигде не достанешь. Только в Мэр-Мэра есть корни для камерена. Мэр-Мэра? — Женщина быстро разгадала непонимание на лице своих посетителей и с готовностью пояснила:
— Сумеречный Лес. Так же его на востоке зовут? Так. Я ж знаю, сюда часто из тех земель забредают. — Многочисленные шарфы так и разлетались в разные стороны при каждом шаге, а резкий запах благовоний кружил голову. Что-то кипело недалеко в котелке над огнём, все окна были плотно зашторены тяжёлыми алыми шторами. — Не хотите камерен, я вам уструю продам, дёшево продам, или вам чего поинтереснее? — Тут она прищурилась и ни с того ни с сего расхохоталась, отошла в сторону, отвязала свои шарфы и кучей сбросила их на заваленное свитками кресло, понуро поставленное в углу. — Скучно с вами ребятки, не впечатлительные вы. Меня зовут Далая из Гента — и не целитель я, но в травах толк знаю. Так зачем пожаловали?
— Мы сами хотели продать целительные травы, — сказал Лант.
— Так. Ну показывайте, раз хотели, — устало проговорила Далая и отошла к прилавку.
Лант последовал за ней и принялся неторопливо расставлять все свои с трудом изготовленные бальзамы, каждый завёрнутый в широкий лист и положенный в деревянную ступу. Далая долго и придирчиво изучала бальзамы, с интересом рассматривала порошки, несколько их она втёрла в кожу и, подождав, удовлетворительно хмыкнула. Лант спокойно следил за ней, в то время как Мэроу непринуждённо изучал лавку.
— Хороша работа. Кто учил? — после спросила Далая.
— А это у нас дядя целителем был, мамин брат, — не мигнув, так и не оторвавшись от рассматривания сваленных в кучу свитков, соврал Мэроу.
— Хороший дядя у вас, смышлёный. Звать как?
— Острый Глаз.
— Необычное имя.
— Ему в деревне такое дали. Мы же из западных земель, там обычай такой, — продолжал врать Мэроу.
— Раз обычай… два золотых дам, — поворачиваясь к Ланту, заключила Далая. — Если будут ещё что, вы ко мне сразу идите, а не к обманщику Гамуну, он и дешевле даст, и сплетен понапускает.
— Хорошо, — взяв две сверкающие монеты и положив их в мешочек, Лант поспешно вышел на улицу. Если у него и кружилась голова, то виду он не подал. В то время как у Мэроу сразу покраснели глаза. С удовольствием отдышавшись, Лант расплылся в довольной, хоть и несколько бестолковой улыбке. Теперь у них есть деньги и на ночлег, и на еду, а там, со временем, разобравшись с оставшимися запасами трав, можно и ещё заработать на жизнь.
— А теперь найдём место для ночлега…
— И по городу можно, — закончил за него не менее довольный Мэроу.
Так они и поступили. Сперва отыскали небольшой трактир и договорившись с хозяином об ужине и постелях, потом отправились изучать город. Те дома, что попроще были одноэтажными, покрытые черепицей, с различными вырезанными узорами. Другие, двухэтажные, почти всегда оканчивались небольшой башенкой с острым шпилем. Красовались там и небольшие балкончики. Часто приходилось
