если вы будете противиться воле его, горе вам и детям ваших детей. Не будет вам покоя даже в этих миром забытых землях! А теперь ступайте по домам, не накликайте беду сами на свои головы! — С достоинством и воистину звериным предупреждением выговорил воин и под его грозным взглядом старейшина всё так же гордо развернулся и пошёл прочь. А за ним кто тихо ворча, кто и вовсе молча и испуганно расходились олнуэрцы.
Халнор же вернулся в снятый на ночь отрядом высокий двухэтажный домик. Деревянный пол был нагрет горящим огнём в очаге. Терпкий дым поднимался в трубу.
Как только он вошёл, притихли воины, переведя взгляды как один на своего главу.
— Ещё не умер, — мрачно и вместе с тем заинтересованно проговорил Нианор, самый молодой из них.
Молча Халнор проследовал к углу комнаты, где завёрнутый в простынь лежал каэл. С омерзением и опаской склонившись к тому, ураванин заслышал тихое приглушённое дыхание и сразу же выпрямился. Жилистой рукой он одним рывком выхватил верёвку из-за пояса и сам связал каэла по рукам и ногам. После этого стащил ещё одну простынь с кровати и накинул на злобную тварь, не желая более смотреть на неё.
— Как нам быть, Халнор? Не будем же мы спать с этим под одной крышей? — вопросил Генер.
— Кто спать сможет, то пусть спит, — отрезал предводитель отряда. — Я же буду сторожить всю ночь. Если не издохнет к утру — тогда повезём в Ураван.
— Не дело это, добрый Халнор, — размеренно заговорил Думброд. Сидя на табурете и отложив трубку с табаком в сторону, он внимательно посмотрел на Халнора. — Выжить то оно может и выживет. Да не слышал ли ты, что они творить могут? Каэл взглядом одним может сделать так, что у тебя всё внутри сведёт, а ты хочешь до утра ждать. Я вот что предлагаю: зови травниц. Пусть зелья дурманящие готовят. Напоим и повезём тот час. Так и беды минуем, и ночь не провороним.
— Дело говорит Думброд, — стукнув тяжёлым кулаком по столешнице поддержал товарища Осдун.
— Я и согласен.
— И я.
— И я!
Так один за другим воины поддержали Думброда и решено было выступать, как только будут готовы зелья.
Горячка отступила и он с трудом поднял тяжёлые веки. Ткань закрывала лицо и только мимолётом Мэроу разглядел чистое серое небо. Его везли на телеги и часто когда камни попадали по колёса, та сотрясалась. Всё тело было тяжёлым и вялым, и ужасно хотелось пить и спать. Боли Мэроу не чувствовал. Медленно, подобно толстой гусенице, сознание пыталось отыскать себя. Вот ещё… чуть-чуть… но нет, всё уходило и тогда он снова засыпал, чтобы проснуться и увидеть над собой уже чёрное небо и первые зажигающиеся звёзды.
Редко удавалось ухватить чужие голоса, ещё реже — запомнить их.
Так, вечность спустя, он смог впервые ясно посмотреть перед собой. Попытался пошевелиться — и у него вышло. Один из незнакомцев заметил это и подъехав ближе к телеге, заглянул внутрь. Мэроу успел разглядеть его лицо: холодное, злое, и было ещё нечто… омерзение?
Резкое воспоминание, раскалённое как молния поразило сознание. Мэроу дёрнулся но тут же судорога свела всё тело и стиснув зубы он снова упал на дно телеги. Страх перехватил дыхание.
— Он выжил? — Мэроу попытался пошевелиться и только сейчас заметил, что руки и ноги крепко связаны крепкой верёвкой.
На миг Халнор увидел как в страшных глазах каэла отразилось недоумение. Мокрые от пота волосы прилипли к изнеможённому лицу, под глазами залегли чёрные круги и оттого белая кожа ужасала ещё больше. Переведя дыхание, Халнор проверил крепки ли по-прежнему верёвки и удостоверившись, сцепил руки на удилах. Мир… мир… откуда на твоих просторах рождаются такие твари? Что им надо от бела света? Но если же мир и отвечал, ураванин того не слышал. Он продолжал смотреть на связанного каэла, который, не смотря ни на что, к великому ужасу людей выжил и теперь лежал, запрокинув голову и пытаясь дышать.
В который раз каэл собрался с силами и приподнялся, отчего скривилось похожее на восковую маску лицо. У Халнора холод пополз по затылку.
Тем временем отряд продвигался на север. Гордо реял флаг Уравана дабы никто не посмел преградить им дорогу!
Волна гнева пришла на смену страху, когда каэл в который раз попытался заговорить. Далеко ли до пограничной стражи? Руки взмокли и вскинувшись в седле Халнор прикрикнул на каэла:
— Прекрати бормотать! А ну прекрати, говорю! — И замахнулся. Но остановил руку, с трудом удержавшись, чтобы не отдёрнуть её от омерзения.
— Он…жив… — невольно склонившись вперёд, Халнор с трудом разобрал срывающиеся с пересохших губ слова.
Жив! Да, Лант жив и Мэроу вдруг понял это, как если б увидел своими глазами. Друг сейчас спит, но всё же живой и проснётся не скоро. Он далеко отсюда и Лина мчится следом, но они скачут быстрее.
Много раз они останавливались и меняли коней быстрее ветра мчались вперёд.
Так однажды, когда ему подсунули кусок хлеба, скопив сил, Мэроу сумел сесть.
— Куда вы меня везёте? — спросил он сжимая и разжимая пальцы, пытаясь привести руки в чувствительность.
Недобро посмотрев на него приставленный к нему в дозор седоволосый воин нахмурился, однако ответил.
— В Ураван.
— Зачем?
Подобрав нижнюю губу, Думброд сдвинул брови пуще прежнего.
— Такой наказ. — И до самой границы Уравана никто не сказал ему ни слова. Мэроу и не пытался заговорить, он прекрасно видел, что это безнадёжно. Его везли как страшного врага, а меж тем он не чувствовал ни рук, ни ног. И всегда после воды, что ему давали, засыпал надолго — чтобы проснуться день, а то и два спустя с тяжёлой и одурманенной головой. Внутри было холодно и пусто. Теперь он молчал и равнодушно принимал воду из-за ужасной жажды, потому что внутри всё пересыхало и тело сводило каждый раз, когда под колёса попадал очередной камень. Когда кони неслись галопом, он пытался перевернуться на живот и не мог.
И всё чаще дурман отступал. В какой-то момент ему начал доставлять удовольствие их страх. Тогда он нарочно жестоко смотрел на воинов, а потом пришло пустое спокойствии, не отпускающее до самого Уравана.
Когда миновали границу их встретила караульная стража и под удвоенным конвоем провела по широкой дороге к северному королевству.
Потрясённые взгляды стражей останавливались на пленённом каэле и в страхе многие спешили отвернуться. Иные взгляды не отпускали его, другие прожигали до нутра. Лицо Мэроу вдруг сделалось зрелым и усталым.
— Отпирайте ворота! — Громко прокричали рядом.
А он видел только синее небо над головой и редкое мелькание зелёных бликов. Потянулись цепи и вскоре открылись ворота.
Спустя много недель пути они прибыли в Ураван.
15
Брасьен
Лант проснулся рано утром, когда яркое солнце вовсю светило в высокие окна. Он лежал на большой кровати, окружённый холодным светом и первое время смотрел в едва различимый потолок — так тот был высоко. С трудом он повернул голову. Слева окна уходили под самый верх, а за ними не было видно ничего кроме неба. Тёмные колонны окружали кровать, через прозрачную ткань с трудом угадывался знакомый
