— Этого не может быть.
— Как скажешь. В принципе отрицание — это одна из форм защиты. Ты же боишься стихийных бедствий? Конечно боишься, в тебе ведь осталась часть человека. А они непременно произойдут, если он будет противостоять нам.
— Нам? — Анна начала догадываться, кто стоит за этим человеком. Она обернулась в сторону двери выясняя, не притаился ли там кто или что.
— Когда сталкиваются две могущественные силы, мир не всегда может выдержать это, — пояснил Вигго, — но это не означает, что мы — зло.
— Почему вы это рассказываете мне?
— Но ты же сама спросила? — невинно парировал Вигго.
— Я могу помешать вам, я могу поговорить с господином! — выпалила Анна.
— С господином? — На этот раз Вигго позволил себе усмехнуться. — Он самый отъявленный лжец, не побоюсь этого слова, из всех кого я когда-либо знал. Он ведь может спасти замок, но Джон этого никогда не сделает, во имя сохранения своей власти. Он обладает секретами древности, но боится открыть их остальным оборотням, зная, что те перестанут повиноваться ему. Он мог бы спасти твою сестру, но никогда не сделает этого. Рассказать тебе об этом секрете. Ты и сама должна была догадаться обо всём. Ты же можешь перевоплотить руку, скажем, при желании, так и все могут. И даже больше. Но от незнания их силы ограничены, а для этого ещё нужна тренировка. — Наблюдая за выражением лица Анны, Вигго продолжал говорить, предавая своему голосу некоторые трагические нотки. — Мы бы могли обучить перевоплощению остальных и напасть на Южные леса, когда те этого не ожидают.
— Но почему в таком случае королева не сделает то же?!
— Не может. Ей это невыгодно, да и как-то несолидно. Она хочет растоптать Джона, чтобы все ощутили её могущество и сделать это ей нужно именно в полнолуние. В таком случае её победа будет абсолютной. А вот нам нужно защищаться всеми доступными способами. Мы боремся не за отношение к себе. А за наши жизни и… — Вигго выждал некоторую паузу, предавая своим словам большую значимость. — За жизни близких нам людей.
Именно эти дни, именно это время — наше время, время нашей жизни. Его нельзя тратить на глупую жажду абсолютной власти наших правителей. — Слабость Джона именно в том, что он окружил себя ореолом совершенства. Теперь разум ведьмы постоянно будет точить мысль: если господин лжёт в одном, то вполне в состоянии лгать и во всём остальном. Если бы его воспринимали как простого человека со своими слабостями, способного совершать ошибки, ему бы простили одну маленькую ложь, а так — никогда.
— А ведь как бы нам помогло колдовство, Анна, — не останавливался Вигго. — А наш господин будет продолжать запрещать — колдующий человек, обладающий силой неподвластной ему, для него слишком серьёзная угроза. Колдовства боятся только из-за невежества, не более. У Джона же более эгоистичные мотивы.
— Он ваш брат, — Анна произнесла это как утопающий, хватающийся за последнюю соломинку.
— Я люблю его, — возразил Вигго. — Однако любовь не имеет права останавливать перед целью спасти нас от его скрытой тирании. Эта тирания в сто раз опаснее потому что исходи от благих помыслов. Все считают его, чуть ли не чем-то сверхъестественным и от этого не сомневаются в нем. Это смертельно опасно для всего замка.
Он то и сделал меня омегой, для того чтобы мне никто не доверял, и никто не воспринимал всерьёз мои слова. Поэтому я и обратился к тебе, Анна, ты недавно в замке и ещё не успела принять за истину все местные убеждения. Твой разум пока чист.
— Он даже не уберёг от смерти свою дочь. — Выговорил Вигго. Он спокойно взирал на Анну. — Я хочу жить. Я хочу, чтобы жили все, кого я знаю, и Джон. Он дорог мне, он — моя семья.
— Договаривай! — Воскликнула Анна.
— Диана никогда не будет в безопасности, если мы станем слушать моего брата.
— Пока ещё не слишком поздно. Пока ещё этот молодой человек не разрушил все наши надежды, не зная, против чего именно будет бороться.
— И вы не хотите объяснить ему?
Вигго довольно потёр руки.
— Он не поймёт. Его сущность направлена на один абсолют. В своём свете он не различает теней. Он ослеплён этим светом. Одно для него — хорошо, другое — плохо. Он рождён таким и его не в чем обвинить, но и осознать наши мотивы он не в состоянии.
Представь: ты заходишь с леса, где ярко светит солнце, в тёмный коридор замка. И ещё долгое время не сможешь ничего различать вокруг. А ведь в этом коридоре не только темнота, там ещё много чего есть. Так и он. Ты меня понимаешь?
С виду Вигго было очень уютно в кресле. Он не нервничал, на его лице ни намёка на страх. Его любезность не сменялась какими-либо другими эмоциями. Разве что иногда глаза становились грустными. Вигго смиренно сложил руки и тяжело вздохнул. Такой кроткий и беспомощный с виду.
— Не переживай, — наконец сказал он, — Евгению ничего не угрожает. Мы не такие. Я обещаю тебе. Мы ему ничего не сделаем. Ведь если с ним что-нибудь случиться, ты откроешь остальным наши намерения, и в таком случае я погиб.
— Я ещё ничего не знаю о ваших намерениях, — возразила Анна.
— А хочешь узнать? — спросил Вигго, так пристально глядя на неё, что ей стало вдруг очень холодно.
А вокруг всё было пусто и глухо, и даже воздух стал тяжёлым, точно не из этого мира.
Анна поспешно вышла из маленькой гостиной, где было так мало окон. Тогда она закрыла за собою двери, прислонилась спиной к стене и опустила руки. Из груди вырвался тяжёлый вздох. Затем она задышала ровнее и выпрямилась. И поспешила в свою комнату. Диана по-прежнему была с Евгением.
В конце очередного коридора Анна увидела Тома, который шёл ей навстречу. Анна посторонилась, но не смогла отвернуться в сторону.
Она остановилась.
Подойдя к ней, остановился и Том.
Он всё понял по её взгляду.
— Думаешь, я сейчас не хочу отползти в угол и разрыдаться? — наклонившись к самому её уху, спросил он.
Анна продолжала смотреть ему в глаза. Она раскрыла рот и тут же закрыла. Ей хотелось обнять его. Но сейчас было не то время. Может быть потом, но не сейчас. И она промолчала. А Том пошёл дальше.
Старший из детей Джона Грэйтона поднялся на два этажа выше и постучал в дверь. Ему никто не открыл и тогда Том принялся расспрашивать встречавшихся ему людей, не видел ли из них кто-нибудь Константина. Тому повезло на сразу. Через пять минут он всё же узнал, что друг его отца сейчас в церемониальной зале, объясняет новым членом отряда господина их обязанности.
Том направился туда.
По дороге его всё время пытались остановить, он постоянно слышал восторженные восклицания по поводу белого волка. Его хотели расспросить о Себастьяне.
Они как будто и не помнили о Веронике. Как будто забыли, в каком состоянии он доставил брата в замок.
До церемониальной залы Том добрался очень быстро и с удовольствием обнаружил, что кроме Константина и человек десяти, которые должны были следить за порядком в замке, из посторонних никого не было.
Том прошествовал к Константину, тут же привлекая к себе всеобщее внимание.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Том, поворачиваясь спиной к остальным.
— Вы пока свободны, — Константин обратился к охранникам, что так внимательно следили за ними. — Позже мы продолжим.
Когда они остались одни, Константин обратился к Тому:
— Так о чём именно ты хочешь поговорить?
