Мальчик плакал. Их разлучили насильно.
Потом заковали обеих сестер и вместе с креслами посадили их в подклети.
Терентий тотчас въехал во двор, едва скрылись царские слуги. Он подбежал к клетям и страстно прижался лицом к двери.
— Мати, благослови и меня на страдания! — вскричал он.
— Благословляю тебя на жизнь в миру! — нежно и ласково ответила Морозова. — Иди, Терентий, прочь теперь. Неравно увидят, и тебе худо будет!
Через два дня взяли Морозову в Чудов монастырь и привели в палату.
Там заседал целый синклит. Митрополит Крутицкий Павел был во главе, сидел тот же Иоаким, думные дьяки и много попов.
— Феодосия, чадо мое! — ласково заговорил Павел. — Опомнись! Наговорили это тебе старцы и старицы, а ты довела себя до такого поношения!
— Не старцы и старицы, а слуги Христовы! — ответила Морозова, не вставая со стула, на котором сидела.
— О, овца заблудшая…
— Вы заблудшие, а не я!
— Не перебивай речи…
— И слушать вас зазорно!
— Истинно ты бесом обуяна, — с горечью сказал Павел, — ответствуй спроста. По тем служебникам, по которым царь причащается, и благоверная царица, и царевич, и царевны, причащаешься ли ты?
Морозова только усмехнулась.
— Известно, нет! Потому я знаю, что царь по развращенным Никоном изданиям служебников причащается.
— Как же ты об нас всех думаешь? — с гневом вопросил Павел. — Что? Мы все еретики?
— Ясно, что все вы подобны Никону, врагу Божию, который своими ересьми как блевотиною наблевал, а вы теперь его скверненье подлизываете!
— Так ты не Прокофьева дочь, а бесова!
— Я дочь Христова!
— Врешь, бесова! В железа ее!…
Ее ухватили и, спешно заковав в кандалы, надев цепи на шею, повлекли через весь Кремль в подворье Печерского монастыря, где и посадили в яму.
Она же пела и славила Господа.
Княгиню Урусову заточили в Алексеевском монастыре, где ее мучили и терзали старицы, заушая ее, лишая пищи и всячески глумясь над нею за ее упорство.
Терентий страдал и уже не мог скрыть от людей своих страданий. Лицо его осунулось, глаза загорелись лихорадочным блеском.
Царь пытливо посматривал на него и качал головою или хмурился. Прежде Терентий прикрылся бы улыбкой или отвел взгляд. Теперь же он дерзко, вызывающе взглядывал в ответ, словно ожидая опалы и радуясь.
Царь говорил Петру:
— Что брат твой? Никак, и он старой веры и за Морозову мне супротивник!
Петр вспыхивал, но не решался сказать правды.
— Не знаю о нем ничего. Сторонится он нас. Одно знаю, что все мы, Теряевы, за тебя готовы животы положить.
— Все ли? — недоверчиво говорил царь и задумывался.
Борьба со староверами все более и более омрачала его, нарушая его тихий покой, расстраивая его веселье, забавы и игры с молодою женой.
IX НЕБЕСНАЯ КАРА
Грех смертоубийства, грех волхвования. И в наше безверное время убийство ближнего считается преступлением и против общества, и против духа. В ту же пору не было ужаснее греха, чем отравление жены мужем или мужа женою; равно и волхование казалось тяжким преступлением.
Воспитанный в таких традициях, князь Тугаев не мог вынести на своей совести этих страшных грехов.
Они давили и терзали его.
Лицо его потемнело и осунулось, глаза глубоко ушли в орбиты и взгляд сделался тревожен и пуглив.
— Анна, — говорил он иногда ночью жене своей, — не оставляй меня одного. Не уходи от меня. Мне мерещатся призраки умерших!
