В поселке перед нами тишина, и только в центре, вроде бы кто-то поет или подвывает. Нас никто не заметил, собак поляки еще вчера перебили. Мы подходим к стенам, и один за другим, помогая друг другу, тихо и незаметно для противника, перебираемся внутрь. Передо мной двое бойцов. На миг, мой «абакан» возвращается за спину, я наступаю на подставленные ладони воинов, подпрыгиваю, цепляюсь за шершавый верх стены, и переваливаюсь внутрь. Снова автомат в руках, ноги полусогнуты, и сразу же шаг вперед, за мной идут другие бойцы, так что задерживать движение нельзя.
Пятая группа, разбившись на тройки, по узкой улочке, молча движется к большому серому зданию, наверное, одному из производственных корпусов рыбзавода, который жителями Мамоново был переделан под общежитие. Темными тенями мы скользим между каких-то пустых складских помещений, и вскоре, через пару минут, оказываемся у входа в жилое здание. Здесь на входе стоят трое поляков. Под светом большой масляной лампы, висящей над кирпичным крыльцом, их видно очень хорошо, а так как мы от них всего метрах в восьми, то их еще и слышно. Они перешучиваются и весело посмеиваются. В руках у них автоматы, самые обычные советские АКСы, на поясных ремнях пистолеты, разгрузки на груди набиты боеприпасами, и вид наши противники имеют чрезвычайно бодрый и уверенный.
— Чи-чи!
Сигнал для моих воинов разносится в ночной тишине. Все трое охранников, одновременно, поворачиваются на шум, и тут же, с пробитыми головами, дружно валятся наземь.
— Щелк! Щелк! Щелк! Запоздало слышится лязганье затворов ВСС, которых у нас, кстати сказать, на всю роту только пять стволов, и два из них в пятой группе, в которой самые лучшие отрядные снайпера.
Охрана жилого корпуса снята. Я выхожу на свет лампы, и первым проникаю за дверь общежития. За мной следом двигаются телохранители и остальные бойцы, и мы оказываемся внутри большого просторного помещения. На полу, вдоль обитых светлым деревом стен, на топчанах, нескольких кроватях и на полу, спят люди, больше пятидесяти мужчин. В воздухе стоит густой запах перегара, грязных ног, человеческого пота и чего-то жженного. За этим помещением есть еще несколько комнат и, по проходу между койками и топчанами, я направляюсь туда. Пока иду, позади меня начинается резня спящих поляков.
Шаг. Пять. Десять. Двадцать. Вместе с Арсеном и Мустафой я оказываюсь в аккуратной жилой комнате, в которой, судя по домашней обстановке и детской кроватке в углу, раньше жила семья. Здесь по центру стоит широкий стол, а за ним четыре человека, которые расположились вокруг полупустой пятилитровой пластиковой канистры с какой-то мутной жидкостью. Они меня не видят, выпивают и, беседуя на родном для себя языке, о чем-то громко и азартно спорят.
Вроде бы больше никого. Но нет, из-под стола на меня смотрят две пары испуганных глазенок. Присматриваюсь, это совсем молоденькие девчонки, лет по пятнадцати. У каждой под глазами огромные фингалы, а волосы на голове, как огнем припалены и клоками торчат. Они стоят под столом на коленях и из одежды на них только какие-то обрывки трусов на поясе. Видимо, поляки здесь разврат устраивали.
В это время, позади нас, в основном помещение, кто-то вскрикнул и один из поляков за столом обернулся. Он увидел нас, встряхнул головой и наморщил лоб, наверное, пытался сообразить, кто мы такие.
— Работаем! — отдал я приказ я телохранителям.
Быстрый рывок вперед, и приклад автомата ломает челюсть поляка. Первый противник в сегодняшнем бою повержен. Тут же, полуоборот влево, и сильный удар с ноги в лоб второго. Двух других противников валят Арсен и Мустафа. Хорошо сработали, чисто, и даже то, что позади нас был шум, на все происходящее особо никак не повлияло. Опытные бойцы пятой разведгруппы завалили всех своих противников без стрельбы, и я со своими охранниками в деле поучаствовал.
Наклонившись под стол, я посмотрел на девчонок, и произнес:
— Вылезайте.
Прикрывая руками, молодые, еще недозрелые груди, которые были покрыты пятнами синяков, пошатываясь, обе пленницы выползли из-под стола. Арсен нашел в углу какое-то покрывало, кинул им, и когда они в него закутались, я спросил:
— Вы местные?
— Да-а-а, — запинаясь, ответила одна.
— Поляков в поселке много?
— Много, сколько точно, мы не знаем. Нас здесь, в общежитии, захватили, а потом не выпускали никуда.
Спрашивать у девчат, чем они здесь занимались, смысла не было, и так все понятно. Как происходил захват поселка им тоже неизвестно и, приказав им оставаться на месте, я направился на выход.
Разведгруппа, зачистив первый жилой блок, направилась к следующему. И в этот момент, вблизи южных ворот вспыхнула сильная перестрелка. После такого, скрывать свое дальнейшее присутствие в Мамоново, смысла больше не было. Бойцы перебегают к следующему зданию, в котором ночуют налетчики, и здесь нас встречают плотным огнем из нескольких автоматов.
— Суки! — кричит кто-то. — Мишку задели! Падлы!
— Всем в укрытия! Гранатами противника выбивать! — командую я.
Воины прячутся за хозпостройками и по глубоким ямам, которых на территории поселения много. Возня, суета, бойцы заряжают в ГП-25 ВОГи и через минуту, одновременный залп десяти подствольников накрывает старое здание заводской конторы. Большинство окон в нем заложены кирпичом, но гранаты находят проемы, влетают в дверь, и несколько смертоносных продолговатых цилиндров все же попадают внутрь помещений.
Взрывы встряхивают здание, вход заволакивает пылью и дымом и новая моя команда:
— Вперед!
Как на полигоне, прикрывая друг друга, подгруппы, подкатываются к стенам, и в бойницы первого этажа летят теперь уже ручные гранаты. Новые взрывы внутри, и начинается штурм. Два пулеметчика, поливая из «Печенегов» перед собой выбитую дверь, входят внутрь. Автоматчики от них не отстают. И глядя на все происходящее со стороны, я знаю точно, что полякам внутри хана. Они не успели сориентироваться и нападения не ожидали, и за это поплатились.
— Третья группа, — по рации обращаюсь я к бойцам, которые перекрывали налетчикам пути к отступлению на юг, — что у вас?
— Все в норме, — отвечает мне Колыч. — Ворота взяли тихо, никто и пикнуть не успел. Но потом нас от ближнего здания заметили, и стрельба поднялась.
— Поляки на прорыв шли?
— Нет. Сидят в здании, и отстреливаются.
— Закидайте их гранатами.
— Понял!
— Остальные группы, как дела?
Пятисекундное молчание и доклады:
— Первая, норма! Северные ворота наши! Сопротивление подавили, свою часть поселка зачистили!
— Вторая, отработали без потерь!
— Четвертая, взяли два жилых корпуса! Имеем двоих раненных, один тяжелый!
