тоже не зевали, сделали нам хорошую прибыль. Надолго задерживаться в русских анклавах после этого Скоков не стал и, при первой же возможности, старался поскорее выйти в море. Переход к Охусу прошел спокойно. На БДК были погружены четыре сотни викингов, и эскадра направилась в набег на земли герцога Бирмингемского.
До прихода чумы в древнем городе Кингстон, расположенном в тридцати девяти километрах от моря на реке Халл проживало четверть миллиона человек. После нее, долгое время ни одного, хотя набеги мародеров и местных поисковиков происходили постоянно. Теперь же здесь находилось около тысячи бирмингемцев, половина из которых были солдатами из нерегулярных подразделений герцога Магомеда, а другая половина являлась рабами из коренных англосаксов. Место здесь было тихое и спокойное. Вооруженные негры несли охрану ценного имущества, обнаруженного в этом месте год назад бирмингемскими поисковыми партиями и охраняли мастеров. Ну, а рабы, строители и техники, по мере своих сил, приводили в порядок портовую инфраструктуру и ремонтировали корабли. Так все было до того момента, пока сюда не наведались мы.
Позавчера, как только вся наша эскадра легла в дрейф на траверзе Бридлингтона, на берег были высажены две разведывательные группы, которые излазили все окрестности вокруг Кингстона. А когда была получена интересующая меня и других командиров отряда информация, пришел черед наемного батальона викингов и остальных трех разведгрупп из роты Серого. Воины высадились на побережье в районе Бифорда, городка к северу по побережью от устья реки Халл. Ночной марш-бросок, сосредоточение, подход и идет непосредственно сама работа. Разведка вырезала часовых, и почти полтысячи бойцов моего отряда, пройдя через развалины города, в полдень, обрушились на порт.
Бой был серьезный, «мавры» быстро пришли в себя, и только лишь раздался первый случайный выстрел, они стали оказывать ожесточенное сопротивление. Однако профессионализм разведки и ярость викингов, половина из которых до сих пор была вооружена холодным оружием и гранатами, сломили их быстро. Порт оказался в наших руках. Немногочисленные выжившие бирмингемские бойцы давали показания Серому. Рабы сидели в своих жилых бараках. Наши боевые дозоры перекрыли дороги на Лидс и Йорк. А корабли, ради которых и проводилась вся эта операция, стояли у причалов военно-морской базы, которая некогда принадлежала ВМС Великобритании или же находились в сухих доках местного судоремонтного завода.
В сражении за Кингстон-апон-Халл я непосредственного участия не принимал, а был занят тем, что руководил всеми действиями воинов с крыши семиэтажного полузавалившегося дома невдалеке от порта. И как только причалы оказались под нашим контролем, а местность была зачищена от вооруженных вражеских солдат, незамедлительно отправился осматривать трофейные суда. Вместе со мной Скоков, ради такого дела на время покинувший свой фрегат, Игнач, Кум и Серый. Вчетвером мы прошлись по трофейным кораблям, убедились в том, что сведения, полученные нами ранее, верны, осмотрели электроподстанцию, опросили нескольких техников, занимавшихся ремонтом судов, получили доклады от своих подчиненных, обшаривающих город и порт, и собрались на совет.
Расположились прямо на причале, напротив одного из малых танко-десантных транспортов. Я посмотрел на довольные очередным удачным делом улыбающиеся лица офицеров. Вроде бы, у всех настроение хорошее, но в то же время, шапкозакидательством никто не страдает. Соратники понимают, что на грабеж Кингстона у нас имеется максимум трое суток, а после этого, если мы не хотим всерьез драться с вояками герцога Магомеда, нам придется сваливать отсюда в море. Так что пора начинать грабеж, ибо медлить с таким важным делом нельзя. Однако перед этим необходимо определиться с основными вопросами по трофеям, что берем, а что нет, и поэтому первый вопрос, который я поставил перед товарищами, был прост, предсказуем и незатейлив:
— Что мы захватили?
Основной интерес, конечно же, к кораблям, и поэтому начал Скоков, который, прищурив глаза, посмотрел на ласковое весеннее солнышко, обтер платочком свою гладкую как бильярдный шар загорелую лысину, кивнул себе за спину, в сторону ближайшего судна, и доложился:
— В порту стоят два танко-десантных корабля. Оба в хорошем состоянии, ничего подобного давно уже не видел, но на них разобраны двигателя и по корпусу некоторые надводные швы разварены. Собирать их и проверять дело долгое, наличными силами, дней пять в авральном режиме возиться придется, а нас время поджимает, в Йорке и Лидсе «мавры» с артиллерией сидят. Значит, нам на них смотреть нечего. — Командир «Ветрогона» дождался моего одобрительного кивка и продолжил: — Помимо этого имеется три сухогруза, один на четыре тысячи тонн, называется «Альтаир», а два других однотипные по пять с половиной тысяч, «Святая Елена» и «Святая Мария». Взять сможем только «Альтаир» и «Святую Елену», эти грузовозы в относительно неплохом состоянии и если их заправить, то до Передового они дойдут, с трудом, но дочапают. «Святую Марию» придется кинуть, корпус неухожен и в нем дырок как в решете. Далее, есть два танкера, от одного только надстройка осталась, а другой, хоть и выглядит ржавым и битым, но все механизмы провернуты местными мастерами, и вроде бы, они находятся в рабочем состоянии. Называется судно «Морской Дракон», водоизмещение семь тысяч тонн. Еще имеется рейсовый паром «Кингстон-апон-Халл — Роттердам», который здесь с самой чумы завис. Неплохое суденышко на восемь тысяч тонн, но машина разбита, а так, хорошо бы его было в «Гибралтар» на буксире БДК дотянуть. И напоследок, в сухих доках семь катеров самого разного назначения. Толка с них нет, все сильно битые, и мореходные качества плохие. У двух ракетных катеров винтов нет, у сторожевиков шпангоуты не держат, и так далее.
— Получается, что можем взять только два сухогруза, танкер и паром? — уточнил я.
— Точно так. Это те суда, которые мы доведем до Передового. А про остальные я так скажу, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. У нас с топливом не очень хорошо, а местные мастера, за минувший год, с кораблями сделали не очень много, так как долго перевозили сюда оборудование, и электричество от Бирмингема, через все их форпосты семь месяцев тянули.
— Это понятно, — согласился я со Скоковым. — Берем, что можем, а остальное минируй и взрывай. За корабли ты отвечаешь.
Командир «Ветрогона» молча кивнул, и раздался голос Игнача:
— Что с заводским оборудованием делать будем?
— А его много?
— Достаточно. Только по приблизительным и быстрым подсчетам, набирается около пяти тысяч тонн всякого разного железа. В основном, инструменты, запчасти, сварочные аппараты, автокары, приборы всякие и так далее. И это, не считая того, что можно демонтировать на остальных судах в порту и на электроподстанции.
— Составь список, и сам решай, что брать, а что нет. Сам понимаешь, грузовых кранов у нас нет, суда конвоя мы вверх по реке гнать не станем, сюда только «Ловкий» пройдет, так что бери лишь то, что на трофейные суда закинешь.
— Понял.
Казак замолчал, и я обратился к Серому, который временно, помимо своей роты командовал еще и Скандинавским батальоном:
— Что по остальным трофеям и вооружению?
— По стволам неразбериха, сотни две пистолетов-пулеметов L34A1 «Стерлинг», под натовский патрон девять миллиметров, пара ручных пулеметов «Брен» L4, около сотни старых американских М-16, а дальше разнобой из гладкоствольных охотничьих ружей. Боеприпасов
