уже сказал, выборы. И в вашем бизнесе, думаю, приличная репутация тоже дорогого стоит, и я…
Договорить народный депутат не успел, Бандит, невесть как оказавшийся поблизости, прыгнул к нему на колени. Естественно, кофе, который Верещагин намеревался отхлебнуть из чашки, тут же растекся грязным пятном по его белой льняной рубашке.
— Твою м… — невольно вырвалось у него, однако, спохватившись, он сконфузился:
— Простите, Анна. С языка слетело.
— Это вы простите. Антонина, — окликнула я, — изолируй безобразника.
Девушка подхватила кота под мышку и утащила на кухню. Вернувшись, она скомандовала депутату:
— Снимайте рубашку. Я сейчас мигом застираю.
— Да что вы… Не нужно, — еще сильнее сконфузился он.
— А домой как вы поедете? — не собиралась сдаваться секретарша.
— И вправду, — поддержала ее я, — снимайте скорее, на улице жара стоит, за полчаса все высохнет.
Понимая, что нас двоих ему не переспорить, Верещагин послушно стащил рубаху, и Антонина отправилась с ней в ванную.
— Возвращаясь к нашему разговору, должен признаться, что приехал просить у вас помощи, — продолжил гость.
— Помощи?
— Понимаете, у меня связаны руки. Я не могу проявлять активный интерес к расследованию этого дела. Да что говорить, я даже не могу потолковать по душам с соседями убитой. Уже завтра газетчики пронюхают. К тому же эта треклятая статья про мост. Вы же догадываетесь, наверное, что есть определенные люди, чьи интересы я представляю в краевом совете?
— Правда? — съязвила я. — Всегда считала, что депутаты — это народные избранники. А вы, оказывается, боитесь, что крутые хозяева заподозрят вас в двойной игре.
— Вам палец в рот не клади, до локтя руку отхватите.
— До плеча, — уточнила я. — Работа у меня такая.
— Да ну?! Просто не женщина, а акула бизнеса какая-то, — усмехнулся Валентин.
— Какая из меня акула? Я — не акула, я — всего лишь щука. Малюсенькая такая вредненькая щучка.
Верещагин от души расхохотался, а я невольно залюбовалась тем, как заиграли мышцы на его обнаженном торсе.
Прозвенел дверной колокольчик.
— Кого-нибудь ждете? — насупился Верещагин.
— Нет, — честно соврала я и пошла открывать Лариске с Иваном.
Каково же было мое удивление, когда в дверях обнаружился Генка при полном параде. Разодетый, выбритый, благоухающий дорогим парфюмом…
— Тут вещи мои кое-какие остались, приехал забрать. — Он бесцеремонно отодвинул меня сторону и вошел. — Там, на втором этаже, книги, видеокассеты, диски… — Его монолог оборвался на полуслове, так как в гостиной бывший муж узрел голого по пояс Верещагина и по этой причине замер столбом посреди комнаты.
— Это не то, что вы думаете… — растерянно попробовал объясниться депутат.
Я не позволила ему договорить и ласково проворковала:
— Не беспокойся, Валя. Ты ничего пояснять не обязан. Хотя мы с Геной еще официально развод не оформили, между нами все кончено, — и, обратившись к бывшему супругу, со всего размаху добила его мужское самолюбие:
— Что молчишь, как воды в рот набрал? Или это мои елочки колом тебе поперек горла встали? Забирай быстро свои манатки и проваливай!
Генка так и не подобрал слов для выражения нахлынувших эмоций, поэтому потащился вверх по лестнице в молчаливом бешенстве.
— Простите меня, Валентин, — прошипела я, как только он затерялся в коридорах второго этажа.
— У вас тут какие-то мыльные оперы разыгрываются, — также шипя, отозвался Верещагин.
— Не берите в голову! Супруг получил отставку и бесится. А вы тут голый сидите…
— Не голый… полураздетый. Вы уверены, что не нужно вашему мужу толком прояснить ситуацию?
— Перебьется.
— Вы точно собираетесь разводиться?
— Точнее не придумаешь, — ворчливо пробубнила я. — Вот вы когда-нибудь разводились?
— Нет… я никогда не был женат. Моя невеста-сокурсница сбежала с моим же приятелем. А потом просто не случилось…
— Вы — счастливый человек. — Про себя я отметила, что незачем теперь напрягать отдел информации. Народный депутат — холост, умен, имеет спортивное телосложение и вполне привлекательную физиономию. Пожалуй, мой размерчик! А вслух произнесла:
— Так какой вы хотели от меня помощи? Если я правильно понимаю, нужно разобраться с этим убийством? Однако, по правде говоря, интересы нашей компании гораздо мельче, чем строительство моста…
— Дмитрий Серебров — ваш отец? — прервал меня Верещагин.
— Конечно, мой.
— Тогда, скажу прямо, интересы вашей инвестиционной компании последние пару месяцев непосредственно касаются этого моста.
— То есть?
— Мне доподлинно известно, что ваш отец работает в этом направлении. У него какие-то дела с Инфобанком… Крупный московский капитал. Строительство моста — великолепное вложение денег.
— Не правда! Папа не стал бы темнить у меня за спиной, — разнервничалась я.
— Я за свои слова отвечаю. Господин Серебров претендует на крупный ломоть от этого пирога.
Вот оно что!.. Папуля, похоже, разинул рот на чужой каравай. За последние месяцы он летал в Москву раза четыре и, вполне возможно, заручился поддержкой хозяев Инфобанка. Но неужели ему неясно, что большой бизнес неотделим от большой политики? А где политика, там жди неприятностей. Скоро выборы. Гонка с препятствиями за депутатской неприкосновенностью уже вышла на финишную прямую. Мост — это козырная карта. Даже если и не главный туз, то все равно неплохо бы держать его в рукаве на черный день. Верещагин — не дурак, совсем не дурак… Свой козырь хочет удержать любой ценой. И он не один на этот козырь глаз положил.
— В таком случае, Валентин, — пауза слишком затянулась, и мне пришлось продолжить, — почему вы приехали ко мне? Если Серебров-старший не относится к тому узкому кругу лиц, чьи интересы вы блюдете, то ведь он может принадлежать к противоборствующему лагерю? А я все-таки его дочь…
— Если газеты продолжат фантазии на тему якобы существующего тайного сговора, то мне не видать депутатского мандата, равно как и вам этого моста. Скандал вам не выгоден так же, как и мне.
Ценная мысль, ничего не скажешь. Но только в том случае, если папе действительно нужен мост. Может, ему просто потребовалась заварушка, чтобы наловить со временем более
