— Когда?! — удивился Поль. — Ты ведь никогда не была во Франции?
— И все-таки, я тут была! — упрямо нагнула голову Марго и стремительно побежала вверх по ступенькам. — И я докажу это! Идем!
Поль бежал за русской и думал, что все восточные люди сумасшедшие. Но зато это забавно и уж точно не скучно. И он вдруг признался себе, что хотя его бесит эта манера Марго превращать любое простое событие в запутанную тайну, но это же и развлекает.
Марго вышла из замка, спустилась по ступенькам вниз и беспокойно оглянулась.
— Что ты хочешь сделать? — обеспокоенно спросил Поль.
— Я хочу найти одну вещь, — пояснила она, медленно направляясь к правому краю лестницы. — Если ее никто не нашел до меня, то я докажу тебе, что я уже была тут.
— Ты городишь ерунду, — поморщилася Поль. — Как ты могла быть здесь?
— Не знаю. В прошлой жизни или во сне. Я уже сказала!
— Как можно побывать где-то во сне?!
— Ага! — воскликнула Марго.
— Что? Что ты там нашла?
Марго наклонилась и запустив палец в трещинку под крыльцом вытащила оттуда старую поржавевшую пуговицу от детской туфельки.
— Что ты на это скажешь? — торжествующе подняла руку она. — Вот! Я видела, как эта пуговица оторвалась и упала. Ее искали, но не нашли, потому что она закатилась в эту трещину. Да… Но только… только…
Она замерла, пытаясь вспомнить. Но воспоминание было никогда и нигде. Оно просто было. Оно было — просто. Знание как таковое. Ниоткуда. Марго разволновалась.
В такие моменты на нее всегда накатывала нестерпимая печаль, и хотелось надраться, поссориться со всеми или покончить жизнь самоубийством. Ясно же, что эта способность узнавать прошлое и будущее, видеть невидимое, которая накатывает на нее время от времени, это не просто. Не может это быть просто, но вот беда — тот, кто снабдил Марго этим свойством, не дал к нему инструкции. Зачем и как, и для чего им нужно пользоваться?
— Что только? — спросил Поль, забирая пуговку из руки Марго.
— Не могу вспомнить, когда это было и как… Будто не со мной…
По телу Марго пробежал озноб, и она погладила руки, разгоняя мурашки.
— Моя сестра была в этом замке накануне того, как разбились родители. И больше она сюда — ни ногой. Аурелия очень упряма и суеверна. Она постоянно записывается в какие-то секты.
— Аурелия? — Марго забрала пуговку назад, задумчиво покрутила и сосредоточилась, ожидая, что вот сейчас какая-то там молекула повернется нужным образом, замкнет нужную связь, и… Нет. Воспоминание ускользало.
— А я вот что тебе скажу, маленькая хитрюга! — улыбнулся насмешливо Поль. — Ты обманула меня. Ты знала, что найдешь тут какую-то мелочь. Значок, пуговицу, булавку или монетку. Туристов много — каждый может что-то потерять… Поэтому ты и не сказала заранее что должна была найти! Но мне плевать! Это забавно! Я тебе благодарен. Держи свою пуговицу и пойдем. Нам надо вернуться в Париж, а то моя сестра подумает невесть что!
— Да. Надо вернуться, — кивнула Марго и воскликнула горячечно. — Ты прав, я сглупила. Надо было заранее сказать, что это пуговка от детской туфельки. Но я не была уверенна, что она все еще лежит. Ты видишь какая она ржавая? Я боялась, что не найду ее, и не смогу доказать… Черт! Неужели ты не веришь мне? Ну как же можно не верить? Я ведь говорю правду!
Поль усмехнулся и пошел к «Ланче».
— Да, кстати! — сказал он на обратном пути. — Не хотела бы ты попробовать себя в компьютерной графике? Это современно.
— Хотела бы, а как?
— У меня есть друг Макс, а у него тоже есть друг. Я рассказал Максу о тебе, а тот рассказал своему другу. И тот сказал, что им в фирму постоянно нужны художники, и попросил познакомить с тобой. Ты непротив?
— Еще бы я была против! — воскликнула она и подпрыгнула на сидении от восторга.
«Мне нужно купить гравюру»
— Еще бы я была против! — воскликнула Катька, узнав, что Эдик приглашает ее покататься на взятой в прокат машине.
— Тогда пойдем! — сказал Эдик и направился прочь из номера.
Они вышли из гостиницы, не встретив никого — ни танцоров, ни Репеича, ни Бамбука. Впрочем, Бамбук редко бывал в гостинице. Похоже франки были его друзьями или друзьями его друга, но в общем, Бамбук приезжал в «Эдем» отдельно. Правда, поразмыслив, Стрельцова усомнилась в способностях Эдика и немного окоротила восторги.
— Ну, где машина-то?! — почти ехидно усмехнулась она. — Прогнал, да?
— Нет. Не прогнал. Стоит внизу. Идем.
Эдик улыбнулся и распахнул руки широким жестом. Откуда-то снизу взмыла вдруг громадная воздушная струя. Она захлестнула Катькино дыхание, растрепала ее волосы и попыталась сорвать куртку, тряхнула как следует деревянные жалюзи гостиницы, пробежав по стеклам темной голубой волной, покатила газетный ком и с грохотом погнала по асфальту пустую жестянку из-под пива.
— Ну и ветрище тут! — воскликнула Стрельцова. — Ну и ветрище!
Эдик закрыл глаза и, казалось, тихо опустив руки, утихомирил ветер. И вдруг стал красивым, как принц-ветер или женственный герой японской манги.
— Ты прям как дирижер, — усмехнулась Катька и немного обиделась на то, что она так не могла.
Да, она тоже хотела быть такой, как Эдик. Не жить — танцевать! Взять, блин, машину в прокат… Хотела! Да у нее никак не получалось.
— Предлагаю доехать до центра, — сказал Эдик, догнав ее через пролет. — А там побродить. Одна художница рассказывала, что центр искусств Помпиду — очень интересное место. Ты как? Любишь смотреть картинки? Как скажешь!
— Да мне все равно! — пожала плечами Катька. — Только я хотела бы увидеть Эйфелеву башню. Это попсово, да? Но извини! Париж без Эфелевой башни, как Африка без верблюдов!
— Согласен! — согласился Эдик. — Но мы же попсовая группа! Давай тогда с башни и начнем!
И Катька припустила вниз, с удовольствием шлепая подошвами по чистеньким каменным ступенькам.
— Ой! — воскликнула она удивленно. — Смотри! Из стены торчит черный человек! Прикольно! Вот ночью тут можно застрематься! Шутники эти французы! Это памятник кому- то?
— Нет! Катька! — усмехнулся Эд. — Это городская архитектура. Для красоты! Чтобы было понятно, что тут люди живут, а не обезьяны. Поняла?
— А-а-а… Не совсем. Но мы этот момент опустим.
Катька заметила, что фраза высказанная басистом затронула в ее мировоззрении
