— Имеешь право…
Марго села справа.
«Лянча» тронулась.
Марго открыла окно. Ветер полоснул по волосам. И, правда, день был особенно приятный — свежий и чистый. Марго счастливо улыбалась. Она держала руки в карманах и перебирала сокровища: ржавую пуговку, кубики и слайды.
Париж — вечный праздник — несся навстречу, сохраняя на лице приветливую улыбку торговца, который тут же теряет к вам интерес, узнав, что вы ничего не купите. А кто сказал, что праздники бывают бесплатными? Париж — блудница. Он готов полюбить вас за деньги, а кто сказал, что любовь ничего не стоит? Бесплатно любит только ветер, бесплатно любит только море, бесплатно любит солнце. Но их любовь может убить, потому что — безгранична и своенравна.
«Лянча» прокатила мимо глухого брандмауэра, на котором росла окромная борода плюща. И Марго встревоженно оглянулась. Опять что-то знакомое. Навязчивое дежавю. Как там, около замка над рекой. Она вздохнула и обеспокоенно спросила:
— Что это за дом?
— Так… Просто дом. А что? — пожал плечами Поль.
— У меня то же самое, что было в замке, — сказала Марго.
— Дежавю, — равнодушно пожал плечами Поль.
Несколько кварталов они опять молчали, и Марго, пытаясь разобраться в сових обманчивых ощущениях, погрузилась в глубокие воспоминания, что сама удивилась их наличию.
— В детстве я жила далеко в Сибири, — сказала она, — в маленьком городке. Он весь был сплошная сортировочная станция. Чтобы куда-то попасть, надо было обязательно пойти по рельсам. Мне тогда казалось, что там, куда идут поезда, такая счастливая-счастливая жизнь! Просто непереносимо счастливая! Я стояла и нюхала запахи проехавшего поезда, и мне они казались такими таинственными и красивыми! Хотя пахло обычно углем, солярой и туалетом. Но для меня этот запах прекрасен — это запах дороги. И мне сейчас кажется, что я уже близко-близко от своего счастья. Я завидую сама себе! Мне кажется, что именно сегодня произойдет что-то своершенно чудесное!
Поль странно взглянул на спутницу сквозь синие равнодушные очки, выждал два светофора и ответил:
— Хм… Мне кажется, не каждый решится быть счастливым… Гораздо большее число людей избегают счастья, боясь взять на себя ответственность за него. Я тоже. Когда приходится выбирать, я выбираю то, что выбрали бы многие, хотя иногда мое личное желание полностью противоречит этому выбору. Но мне кажется, это правильно. Следует поступать не так, как хочешь, а как дОлжно. Недавно я смотрел мюзикл «Нотр-Дам» и только теперь осознал, насколько прав был священник убивший Эсмеральду. Нельзя допускать, чтобы женщина руководствовалась в выборе партнера своими желаниями. Мораль и долг выше желания счастья. Это и отличает человека от животного!
— Как странно ты говоришь… Разве счастье это не то, для чего люди живут? — Марго повернулась к брату Аурелии и с удивлением посмотрела на него. — Да лучше умереть счастливой, чем прожить долгую, но скучную и безрадостную жизнь…
— А ч т о для тебя счастье? — спросил Поль.
— Не знаю, — пожала плечами Коша-Марго. — Кажется, счастье не может состоять из чего-то одного. Счастье это тогда, когда случается именно то, чего ты хочешь в данный момент. Не завтра, не через год, а прямо сейчас. Сейчас я хочу, чтобы было весело!
— Эх, девушки-девушки! Легки, как ветерок, прекрасны, как мотыльки… — сказал Поль и улыбнулся. — А что получит тот, кто осуществит для тебя твое желание?
— Ничего! — воскликнула Марго. — Кто сказал, что за счастье надо платить? Счастье за вознаграждение? Нет! Счастье — это подарок!
Поль помолчал несколько минут.
— Может быть, и в твоих словах есть резон. Но я не умею быть счастливым. И не знаю, что такое счастье. Я только хотел бы, чтобы у меня были дети, и у них был шанс стать счастливыми по-настоящему.
— Как ты научишь их быть счастливыми, если сам не умеешь? — рассмеялась Марго.
— Не знаю. Я признаю, — согласился Поль, — что поступаю малодушно, отказываясь от данного мне шанса. Но я согласен подарить его другим. Я хочу жениться. Я не способен любить самотверженно и слепо, но это и не надо, зато я бы дал гарантию постоянства. А вот женщины… Они бывают двух видов. Или такие взбалмошные, как ты, и готовы страдать, лишь бы только им казалось, что впереди есть что-то особенное, волшебное. Или циничные хищницы. Да, я не богат, но и те, кто обещает воздушные замки — небогаты. Они становятся такими же клерками, тихими алкоголиками или хуже того, бросают вас, а вы… Мужчина решает задачи — политические, экономические, научные, творческие. У женщин нет государственного мышления, потому что их все равно все трахают!!! Что свои, что чужие — какая разница? Женщине все равно, с кем трахаться, потому что мужчины владеют женщинами и охраняют их от других мужчин… Это и есть государство! Но вы — против! Вот, например, моя сестра. У нее вечно какие-нибудь завиральные идеи. А всего-то ей надо бы ребенка. Она носится с Лео, а лучше бы она носилась с маленьким карапузом.
— Я с тобой не согласна, но ты имеешь право иметь свое мнение… А почему, кстати, у нее нет детей?
— У нее было в детстве воспаление, и ей что-то отрезали. Это между нами. Она очень страдает от этого. Но почему женщине нужно потерять возможность быть матерью, чтобы понять, что это — ее единственная суть?
— Я так не думаю. Человек все пробует вопреки предначертаниям, иначе он был бы макакой… Давай не будем об этом. Никому не хотелось бы быть просто половым органом. Все хотят вернуться в Эдем. Эдем — это когда у тебя еще нет месячных…
— Лихо сказано… — усмехнулся Поль.
А она вспомнила: осенний день, машина и школьное крыльцо, и красивый молодой мужчина. Что же это такое? Откуда такое воспоминание? Отец никогда не забирал Марго из школы. У него и машины-то никогда не было.
Марго отвернулась к окну. Вывески «Nicolas», «Lionnais Credit» то и дело мелькали за стволами еще по-зимнему пустых деревьев.
— Я всю жизнь мечтала оказаться в Париже, — сказала она, — но что бы я не делала для этого специально, все было зря. А теперь я думаю, что все, что случилось было только дорогой в Париж. И прежде я не жила, а только ехала в Париж. Просто дорога эта была долгой. И вся она лишь сочетание случайностей. Вот хочешь — проверим?
— Что? Ты опять придумала какой-то розыгрышь, Марго?
— Если я сейчас выброшу три шестерки, — она достала из кармана кубики, — то этот человек, с которым ты хочешь меня познакомить, пригласит меня в фирму, где надо рисовать на компьютере, а если нет, то он даст мне вежливый отказ.
— Хм. Глупо ставить в зависимость от пластмассы, или из чего ни там сделаны, свою судбу. Я не верю в это. Я — материалист. Не бывает осмысленных случайностей. Не верю я, что есть кто-то, кто чертит твой путь. Только ты сам.
— Может быть, — кивнула Марго и упрямо наклонила голову. — Но как ты объяснишь то, что в самолете я случайно села рядом с Валерием, а он, оказалось, вез картины для Жака? У меня мог быть другой билет, и я не оказалась бы тут!
— И ты согласилась лететь со случайным знакомым?! — удивился Поль. — Но ведь он
