что речь идет в действительности о 'зародыше бессмертия', о неразрушимом «ядре», не поддающемся никаким попыткам извне растворить его. Можно заметить также, что полуокружность, выгнутая вниз, является одним из схематических эквивалентов чаши; подобно последней, она, в некотором роде, имеет значение «матрицы», в которой заключен этот еще не развившийся зародыш и которая, как мы увидим далее, отождествляется с нижней или 'земной' половиной 'Мирового Яйца'.[240] В этом аспекте «пассивного» элемента духовной трансмутации Эль-Хут есть, также, в некотором роде, образ всякой индивидуальности поскольку последняя несет 'зародыш бессмертия' в своем центре, который символически олицетворяется сердцам; и мы можем напомнить здесь тесные связи, уже отмечавшиеся нами в других случаях, символики сердца с символикой чаши и 'Мирового Яйца'. Развитие духовного зародыша означает, что существо выходит из своего индивидуального состояния и из космической области, которая есть, собственно, его территория, так же, как выйдя из чрева кита, Иона «воскрес». И если вспомнить то, о чем мы писали ранее, то можно будет без труда понять, что этот выход есть то же, что и выход из инициатической пещеры, вогнутость которой также изображается полуокружностью буквы нун. Новое рождение необходимо предполагает смерть в прежнем состоянии, идет ли речь об индивиде или мире; смерть и рождение или воскресение — это два неотделимых друг от друга аспекта, так как в действительности это лишь два противоположных лика одного и того же изменения состояния. В алфавите нун следует непосредственно за буквой мим (mim), которая в ряду своих основных значений имеет смерть и форма которой изображает существо, полностью замкнувшееся в себе, сведенное в некотором роде к чистой виртуальности, чему ритуально соответствует положение земного поклона. Но эта виртуальность, которая может показаться временным уничтожением, становится тотчас же, через концентрацию всех сущностных возможностей существа в единственной и неразрушимой точке, самим зародышем, из которого развернутся высшие состояния.
Следует отметить, что символика кита имеет не только «благотворный», но также и «злотворный» аспект, и это помимо соображений общего порядка относительно двойного смысла символов, более конкретно обосновывается еще и его связью с двумя формами смерти и воскресения, которые обретает всякое изменение состояния, в зависимости от того, рассматривается ли оно с одной или с другой стороны, то есть по отношению к состоянию предшествующему, или последующему. Пещера есть одновременно место погребения и место «возрождения», и в истории Ионы кит играет именно такую двойную роль. Кроме того, разве нельзя сказать, что и сам Матсья Аватар является вначале в роковом образе глашатая катаклизма прежде, чем стать «спасителем» в том же самом катаклизме? С другой стороны, «злотворный» аспект кита явственно обнаруживает себя в еврейском Левиафане;[241] но его особенно олицетворяют 'дочери кита' (benat el-Hut) арабской традиции, которые, с астрологической точки зрения, равнозначны Ран и Кету индуистской традиции именно в том, что касается затмений, и о которых говорится, что они и 'выпьют море' в последний день цикла, в тот день, когда «светила» взойдут на Западе и зайдут на Востоке. Мы не можем более останавливаться на этом, не выходя за рамки нашей темы; но мы должны, по крайней мере, привлечь внимание к тому факту, что и здесь обнаруживается непосредственная связь с концом цикла и вытекающим из него изменением состояния, потому что это очень значимо и дает новое подтверждение ранее высказанным соображениям.
Вернемся теперь к форме буквы нун, которая позволяет сделать важное замечание с точки зрения отношений, существующих между алфавитами различных традиционных языков: в санскритском алфавите соответствующая буква на (na), сведенная к своим фундаментальным геометрическим элементам, равным образом слагается из полуокружности и точки. Но здесь полуокружность выгнута вверх, то есть это верхняя полуокружность, а не нижняя, как в арабской букве нун. Это, стало быть, та же фигура, но в противоположной позиции. Говоря точнее, эти две фигуры строго комплементарны по отношению друг к другу. В самом деле, если их соединить, то две центральные точки, естественно, совместятся и мы получим круг с точкой в центре, изображение полного цикла, которое есть в то же время символ Солнца в астрологической системе и символ золота в системе алхимической.[242] Точно так же, как нижняя полуокружность есть изображение ковчега, так верхняя изображает радугу, которая есть аналог последнего в самом строгом смысле слова, то есть имеет 'обратное направление'. Это суть также две половины 'Мирового Яйца', одна «земная», в 'нижних водах', а другая «небесная», в 'верхних водах'; фигура же круга, который был полным в начале цикла, до разделения этих двух половин, должна воссоздаться в конце того же цикла.[243] Следовательно, можно было бы сказать, что воссоединение двух фигур, о которых идет речь, олицетворяет свершение цикла, через смыкание его начала и его конца, тем более, что если соотнести их более конкретно с «солярной» символикой, то окажется, что фигура санскритской на соответствует Солнцу восходящему, а арабской нун — Солнцу заходящему. С другой стороны, изображение полного круга является еще и распространенным символом числа 10, где центр олицетворяет 1, а окружность — 9. Но в данном случае, будучи получена через соединение двух нун, она в числовом выражении составляет 2х50=100=102, а это указывает, что смыкание должно осуществиться в 'промежуточном мире'. Оно невозможно в нижнем мире, который есть область дробности и «разделения», и, напротив, всегда существует в мире высшем, где оно изначально, постоянным и неизменным образом, осуществлено в 'вечном настоящем'.
К этим уже затянувшимся замечаниям мы добавим лишь еще немного, чтобы отметить их связь с вопросом, на который недавно было сделано указание:[244] только что сказанное нами позволяет заметить, что свершение цикла — такое, каким мы его рассмотрели — должно, на уровне истории, определенным образом коррелировать с встречей двух традиционных форм, которые соответствуют его началу и его концу и священными языками которых являются, соответственно, санскрит и арабский: индийской традиции как наследницы собственно традиции изначальной и исламской — 'печати Пророка', замыкающей данный цикл как последняя ортодоксальная традиционная форма.
24. Вепрь и Медведица[245]
У кельтов вепрь и медведь символизировали, соответственно, представителей духовной и светской власти, т. е. две касты друидов и рыцарей, тождественные, по крайней мере, изначально, и по своим основным атрибутам, индийским брахманам и кшатриям. Как мы уже указывали в другом месте,[246] эта символика, чисто гиперборейского происхождения, есть одна из примет прямой связи кельтской традиции с изначальной Традицией Манвантары, каковы бы ни были другие элементы, происходящие из предшествующих традиций, но уже второстепенных и деградировавших, которые могли бы присоединиться к этому основному потоку и некотором роде раствориться в нем. Мы хотим сказать здесь, что кельтская традиция могла бы с высокой вероятностью рассматриваться как одна из 'точек соединения' традиции атлантической с традицией гиперборейской, совершившегося по окончании вторичного периода, в котором эта атлантическая традиция являлась преобладающей формой и как бы «замещением» первородного центра, уже недоступного рядовому человечеству.[247] Здесь только что упомянутая нами символика также может дать некие не лишенные интереса сведения.
Отметим прежде всего значение, равным образом придаваемое символу Кабана (вепря) индуистской традицией, также возникшей непосредственно из первоначальной традиции и недвусмысленно утверждающей в Ведах свое собственное гиперборейское происхождение. Вепрь (вараха) фигурирует в ней не только как третий из десяти аватар Вишну в нынешней Манвантаре; но и как вся наша Кальпа целиком, то есть весь цикл проявления нашего мира, обозначен в ней как Швета-вараха-Кальпа, 'цикл белого вепря'. Если это так и если мы обратимся к аналогии, необходимо существующей между большим циклом и циклами подчиненными, то естественно, что клеймо Кальпы, если можно так выразиться, обнаруживается в исходной точке Манвантары; вот почему полярная 'священная земля', место пребывания изначального духовного центра этой Манвантары, именуется также Варахи, или 'земля вепря'. [248] Кроме того, поскольку именно здесь пребывало первичное духовное владычество, по отношению к которому всякая другая законная власть этого же уровня бытия есть всего лишь его эманация, то не менее естественно, что представители такого владычества отсюда получали также и символ вепря как свой отличительный знак и затем сохраняли его в потоке времени. Вот почему друиды сами именовали себя
