отношению к тому, что рассматривается нами.[264]
На основе изложенного нами, похоже, напрашивается вывод, касающийся, соответственно, роли двух течений, которые участвовали в формировании кельтской традиции; у истоков власть духовная и власть светская не были разделены как две дифференцированные функции, но были объединены их общим принципом; и следы этого единства еще обнаруживаются в самом имени друидов (dru-vid, «сила-мудрость», причем оба эти понятия олицетворялись дубом и омелой).[265] С этим званием и как представители особенно духовной власти, для которой предназначается высшая часть доктрины, они были подлинными наследниками изначальной традиции, и символ по самой сути своей «борейский», символ вепря, являлся их достоянием.
Что же до рыцарей (воинов), своим символом имеющих медведя (или медведицу Аталанты), то можно думать, что специально для них предназначавшаяся часть традиции в особенности включала элементы, происходящие из традиции атлантической. И это различие даже, быть может, могло бы способствовать объяснению некоторых более или менее загадочных моментов последующей истории западных традиций.
Некоторые виды символического оружия
25. Громовые камни[266]
В одной из статей специального номера Voile d'Isis (V.I.), посвященного Таро, г-н Орижье написал такую фразу по поводу XVI аркана: 'Похоже, существует связь между каменным градом, осыпающим испепеленную Башню, и словом Beith-el, 'божественное жилище', из которого сделали бетили, слово, которым семиты обозначали аэролиты и громовые камни'. Такая аналогия была подсказана наименованием этого аркана, 'Дом Божий', что действительно является буквальным переводом еврейского Бэт-эль. Но нам кажется, что здесь налицо смешение нескольких различных вещей и что прояснение этого вопроса может представлять определенный интерес.
Прежде всего, несомненно, что символическая роль аэролитов или камней, упавших с неба, очень значительна, потому что они есть как раз те 'черные камни', о которых идет речь в столь многих и различных традициях, начиная с того, что был олицетворением Кибелы, или 'Великой Богини', и кончая тем, что помещен в оправу Каабы в Мекке и связан с историей Авраама. В Риме также имелся лапис нигер, не говоря уже о щитах салийцев, о которых говорили, что они были выточены из аэролита во времена Нумы.[267]
Эти 'черные камни', несомненно, могут быть отнесены к разряду бетилей, то есть камней, рассматриваемых как 'божественные жилища' или, иными словами, как носители некоторых 'духовных влияний'; но все ли бетили имели такое происхождение? Мы этого не думаем и, в частности, не видим никаких указаний, позволяющих предположить, что таков был случай камня, которому Иаков, согласно рассказу Книги Бытия, дал имя Вефиль (Beith-el), затем распространенное и на само место, где он имел видение, в то время как голова его покоилась на этом камне.
Бетиль (или вефиль, согласно русскому переводу Библии — прим. пер.) есть, собственно, олицетворение Омфалоса, то есть символ 'Центра Мира', который совершенно естественно отождествляется с 'божественным обиталищем'.[268] Этот камень мог иметь различные формы, в частности, форму столба; так, Иаков говорит: 'Этот камень, который я воздвиг подобно столпу, будет домом Бога'. А у кельтских народов некоторые, если не все менгиры имели то же значение. Омфалос мог также олицетворяться камнем конической формы, подобно 'черному камню' Кибелы, или иметь яйцевидную форму, конус напоминал Священную Гору, символ «Полюса» или 'Оси Мира'; что до яйцевидной формы, то она напрямую соотносится с другим очень важным символом, символом 'Мирового Яйца'. Во всех случаях бетиль был 'пророческим камнем', 'камнем, который говорит', то есть камнем, который вдохновлял оракулов или возле которого вдохновлялись оракулы, благодаря 'духовным влияниям', носителем которых он является; и пример Омфалоса в Дельфах очень показателен в этом отношении.
Бетили, стало быть, по самой сути своей являются священными камнями, но далеко не все они имели небесное происхождение; однако, вполне вероятно, что по крайней мере символически идея 'камня, упавшего с неба' могла быть определенным образом связана с ними. Что нам позволяет думать так, это их связь с таинственным лузом еврейской традиции; эта связь несомненна для 'черных камней', которые действительно являются аэролитами, но она не исчерпывается только этим случаем, поскольку в Книге Бытия говорится по поводу Бэт-эля Иакова, что его первым именем было Луз. Мы можем даже напомнить в связи с этим, что Грааль был, говорят, выточен из камня, который также упал с неба, и между всем этим существуют тесные связи; но мы не будем останавливаться на этом более подробно, чтобы не уклоняться от нашей темы.[269]
В самом деле, идет ли речь о бетилях вообще, или конкретнее, о 'черных камнях', ни те, ни другие не имеют ничего общего с 'громовыми камнями'. И как раз в связи с этим фраза, которую мы напомнили вначале, заключает в себе серьезное смешение, впрочем, достаточно объяснимое. Наверняка возникает искушение предположить, что «молнийные» или 'громовые камни' должны быть камнями, упавшими с неба, аэролитами. Но ничего подобного, и никогда бы не догадались, что такое они есть на самом деле, не узнав этого от крестьян, которые, посредством устной традиции, сохранили о том воспоминание. Однако и сами эти крестьяне впадают в ошибку при истолковании, которая показывает, что истинный смысл традиции ускользает от них, когда они полагают, что эти камни упали с молнией или что они есть сама молния. В самом деле, они утверждают, что «гром» падает в двух видах: «огнем» или «камнем»; в первом случае он испепеляет, тогда как во втором он только разбивает. Но они очень хорошо знают 'громовые камни' и ошибаются лишь в том, что приписывают им, в силу их наименования, небесное происхождение, которого они вовсе не имеют и никогда не имели.
Истина же заключается в том, что 'громовыми камнями' являются камни, символизирующие молнию; они есть не что иное, как доисторические кремневые топоры, так же, как 'змеиное яйцо', друидический символ 'Мирового Яйца', есть не что иное, по своей материальной природе, как окаменевший морской еж. Каменный топор — это топор, который разбивает и раскалывает, именно поэтому он олицетворяет молнию; впрочем, эта символика восходит к эпохе исключительно далекой и объясняет существование некоторых так называемых 'обетных топоров', то есть ритуальных предметов, никогда не имевших никакого практического применения в качестве оружия или какого-либо иного инструмента.
Это заставляет вспомнить нечто уже известное: то, что каменный топор Парашу-Рамы и каменный молот Тора есть одно и то же оружие;[270] а мы добавим, что это оружие есть символ молнии. Отсюда видно также, что символика 'громовых камней' — гиперборейского происхождения, то есть что он связан с самой древней из традиций нынешнего человечества, с той, что действительно является первоначальной для текущей Манвантары.[271]
С другой стороны, здесь уместно заметить очень важную роль, которую играет молния в тибетской символике: олицетворяющая ее ваджра является одним из главных знаков отличия иерархов ламаизма.[272] В то же время ваджра символизирует мужской принцип универсального проявления, и таким образом, молния ассоциируется с идеей 'божественного отцовства'; эта ассоциация также очень ясно обнаруживается в западной античности, потому что молния в ней есть главный атрибут Зевса-Отца или Юпитера, 'отца богов и людей', поражающего молнией Титанов и Гигантов, как Тор и Парашу-Рама поражают двойников последних своим каменным оружием.[273]
Здесь есть даже — и даже на самом современном Западе — другая аналогия, поистине удивительная: Лейбниц в своей Монадологии говорит, что 'все сотворенные монады рождаются, так сказать, посредством непрерывных, ежеминутных ударов молнии Божества'; он ассоциирует, таким образом, и в соответствии с
