Мне, вероятно, уже не придется участвовать в этом полете. Состарюсь… Но… Вот бы потопать по Марсу!
12 июня 1975 г.
Четверг, 20-е сутки полета.
ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Ждешь его долго, проходит он мгновенно.
Проспал я сегодня 13 часов, не просыпаясь. Проснулся с щемящим чувством грусти. Мне приснился дождь — там, на Земле.
— Петя, а ты помнишь шум дождя? — спросил я.
— Забыл уже, — сказал он и задумался. Я в ближайшем сеансе радиосвязи с Землей рассказал им о дожде. Они отреагировали просто:
— У нас вчера здесь прошел такой хороший дождь, грозовой, что и сегодня им пахнет.
Да, не скоро еще придет время, когда мне удастся помокнуть под дождем.
До чего удивительна земная природа, до чего она разнообразна в своих проявлениях! Вот и дождь есть, и мороз, солнце и жара, и осень.
А здесь все не так.
Сегодня на иллюминаторе, обращенном в сторону от Солнца (мы шли в ориентированном полете), я увидел кристаллики льда на внутренней поверхности среднего стекла. Эти кристаллы были совсем иные.
Они были асимметричны — с центральной каверной, похожей на кратер вулкана. И вообще были похожи на инвалидов из чудесного мира земных кристаллов.
Выглядели какими-то пауками-циклопами.
И я вспомнил наш снег, нашу Русскую Зиму, натертые снегом щеки, пьянящий воздух — это не здешняя смесь газов…
И захотелось домой.
Я подавил это чувство и вновь стал исследователем. Взял бортовой журнал, зарисовал весь этот чудо-страх, позвал Петра, и мы сфотографировали эти кристаллы. Мы спешили, потому что уже поворачивались на Солнце и они должны были вскоре растаять.
Затем мы с Петром прибирали нашу станцию, наш дом. Наводили порядок, пылесосили, чистили, включили все противопыльные фильтры. Петр пытался ездить на пылесосе, но тяга его оказалась малой.
Земля нам в честь выходного дня подбросила эксперимент со связью, и пролетел наш выходной, как будто его и не было.
Сегодня случайно кто-то из нас сломал в нашем «Оазисе» лук… Мы съели его. Удивительно вкусный. Острый.
Пища наша нам несколько приелась.
Я думаю, что на Земле нам больше будет нравиться земная пища…
Сейчас бы вареной картошки с молоком!
Да!.. Потерпим!
Это просто такое было в ту минуту настроение. Как человек, находящийся в командировке, соскучился по дому…
Наша станция «Салют-4» стала для нас родным домом. И в этом немалая заслуга создателей станции. Каждый в своей области сделал все возможное для того, чтобы мы чувствовали себя хорошо. Воздух здесь чистый, его, ни много ни мало 100 тысяч литров. Специальный фильтр удаляет из атмосферы станции все вредные примеси, выделенные в процессе работы аппаратуры и жизнедеятельности людей. Вентиляторы не дают стоять воздуху на месте, и поэтому состав его одинаков во всех уголках. Специальные газоанализаторы следят за составом воздуха, они тотчас же засигналят, если будет что-то не так.
Вода у нас чистая, московская водопроводная, обработанная серебром. Воды достаточно. В сутки мы выпивали от полутора до двух литров воды. Провели в полете эксперимент, который показал, что много воды брать в космос не нужно. На «Салюте-4» была установка, конденсирующая влагу, выделяемую человеком в воздух при дыхании, испарении с поверхности кожи и т. д. Эта влага осаждалась на охлажденной поверхности аппарата, собиралась в емкость, проходила тщательную очистку, а затем насыщалась солями, чтобы по вкусу походила на земную, которую мы привыкли пить, и консервировалась. Эта вода нам понравилась, ее-то мы и пили и шутя говорили, что пьем свой собственный пот…
Режим питания тоже был продуман с учетом наших земных вкусов. Консервы, конечно, но все из натуральных продуктов. Хранили мы их в холодильнике, как дома, а перед едой подогревали. Суточная калорийность пищи — 3000 калорий…
Суточные наборы продуктов находились в отдельных герметических чехлах и размещены в холодильнике в определенной последовательности. Каждое блюдо упаковано либо в консервные банки по 100 граммов, либо в алюминиевые тубы по 165 граммов. Для подогрева пищи было специальное устройство.
Как сервирован стол? Полного набора приборов, конечно, не было. Невесомость! У каждого из нас были свои вилка и консервный нож. После еды пустую посуду и упаковку складывали в герметические контейнеры, которые периодически вместе с другими отходами
