НА БОРТУ, 2 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
Вокруг вода. На горизонте время от времени возникают корабли, чаще всего танкеры, следующие в Суэц. Хорошо поработал, чередуя прогулку по палубе и посещение читального салона; когда там становится слишком шумно, я переселяюсь в каюту, где хорошая звукоизоляция.
Вечером мы посмотрели фильм «The Woman of Straw»[67], американскую халтуру с грубо состряпанным действием, и в ней впервые увидели очень известную Лоллобриджиду. «Магги тоже известна», как говорил Франк Ведекинд, который, должно быть, знал, о чем говорил, — но в данном случае разочарование было приятно. Женщина эта гораздо грациознее, чем я предполагал по рекламе; пожалуй, она заслуживала бы лучшего сценария.
Часы были снова переведены на час вперед.
НА БОРТУ, 3 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
На рейде Порт-Саида, своего рода корабельном вокзале. Море илисто-зеленое; повсюду, где суда встали на якорь, расползаются светло-коричневые пятна грязи. Наконец, входим в гавань; начинается щелканье и жужжание камер. Штирляйн: «Фотографы — это люди, которые крадут у себя настоящее, а у других будущее» — правильно, поэтому и рассматривание фотографий представляет собой нивелирование.
Мимо памятника Лессепсу[68]. Высокоуважаемый валялся на земле; пьедестал был пуст. Закат Европы Шпенглер представлял себе совсем не таким. Спрашивается, какой прок англичанам от всех их усилий.
В гавани. Подплыла стайка молодых арабов; они, как амфибии, проскальзывают под лодками, пересекающими им дорогу, ныряют за монетами, демонстрируют их и потом прячут в рот. Вот на борту появились мастера «галли-галли», фокусники, извлекающие цыплят из таких мест, откуда не ждешь, например, из-за пазухи стюардессы. Один, худой парень, немного напомнил мне доктора Геббельса; когда манипулируешь, нужно отвлечь внимание.
С берега был наведен понтонный мост, настоящий Мидгардский змей, который следовал изгибам течения и который американец рядом со мной назвал «very clever»[69]. За все свои путешествия он ничего подобного не видел.
В городе. Базары, рынки, толкотня, беспорядочно разбросанные жилища, высотные здания. Я снова спросил себя, как строительство в таких странах может идти в ногу с упадком. Здесь он кажется особенно изнурительным — как лихорадка.
Хорошо вооруженные солдаты; на боковых улицах картины крайней нищеты, настоящего увядания. Горы отбросов; какая-то девочка выбирала из кучи сгнивших помидоров гнилые наполовину.
Апатия бедности, которую Маркс приписывает люмпен-пролетариату, может иметь и климатические причины или ими усиливаться. В таких странах не происходят социальные революции, в лучшем случае приходит какой-нибудь социально мыслящий генерал. Впрочем, в Генуе у меня сложилось впечатление, что появляются признаки гражданской войны.
Порадовался высоким пальмам, гибискусу и одному светло-зеленому дереву, которое цвело, словно на нем была горящая крыша.
Есть свалки, куда народы сгружают свои отбросы. На понтонном мосту торговец, который знал лишь несколько немецких слов, в частности, «свинство». В числе восточных вещиц местного производства он предлагал бутылочки с настойкой на кантаридах[70]. Он по-немецки рассказывал о чудодейственных свойствах настойки, но только не о «главном». Это, верно, обрадовало бы маркиза[71], который считал ее популярное применение нечестивым.
За чаем беседа с испанским стюардом Фернандесом. Как Валентино имел обыкновение никогда не пропускать начало охотничьего сезона на Сардинии, так и Фернандес старается каждый год 15 мая оказаться в Мадриде, когда начинается коррида.
— Вы, конечно, думаете об этом как все немцы? Они видят только кровь.
— Во-первых, я думаю не как все немцы, а во-вторых, если бы я был быком, то предпочел бы пасть на арене, чем на одной из гигиенических боен.
— В первый раз слышу такое.
— Спасибо, Фернандес. А теперь я устрою себе сиесту.
— Вы правы. Вечером нужно быть выспавшимся.
НА БОРТУ, 4 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
Ночью по каналу. «Гамбург», как почтовое судно, вел конвой. Почти до вечера мы простояли в Большом горько-соленом озере, где могут разминуться и дождаться встречного конвоя суда, идущие по узкому водному пути. У сливов собрались массы длинных, бледных рыб. Они напомнили мне корюшку, из которой мама пекла своеобразные оладьи. Там же я впервые за время путешествия увидел медузу — светлый колокол почти шарообразно выгибался в систоле, темнело фиолетовое ядро.
Африканский берег канала покрыт зеленью; на азиатском — до самых серо-голубых гор Синая — тянется желтая пустыня.
Справа мощные укрепления, бункеры, огневые позиции, армейский лагерь, аэродромы, на одном из которых выстроились около пятидесяти реактивных истребителей, другие парили в воздухе. При таком количестве можно предположить наличие состава квалифицированных пилотов. Однако как обстоит дело с производством собственных и особенно с разработкой новых модификаций? — это выдержит только мощная страна. Той же точки зрения придерживался и месье Бенар, стоявший рядом со мной у поручней. Он направляется в Аддис-Абебу посланником и является хорошим знатоком войны в пустыне: в составе французского контингента он сражался против Роммеля в Тунисе.
Без остановки прошли мимо Суэца. Опять плыву по новому морю, на сей раз Красному — тут я должен быть благодарен. Я его, правда, уже видел три года тому назад, во время восхождения на Синай и с пика Джебель-Мусы, чья вершина к вечеру появилась на большом удалении.
НА БОРТУ, 5 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
В Красном море; кругом вода. На ней парад танкеров, как на бульваре. В пределах видимости два или три постоянно. Несмотря на встречный ветер облака дыма поднимались почти вертикальной спиралью. В плавательном бассейне 27° по Цельсию, 81° по Фаренгейту. На палубе металлические части раскаляются.
Во второй половине дня первые летучие рыбы: сначала разветвленной дугой поднимается целый косяк, потом взлетают отдельные рыбы — с высоты прогулочной палубы они кажутся не больше пальца длиной, врезаются, как торпеды.
На некоторое время выключился кондиционер. Беседа с профессором Сёренсеном, вышедшим на пенсию преподавателем высшей школы и конструктором двигателей, об агрегатах, которые питают Левиафана светом, воздухом и энергией. Он высказал мнение, что машина несколько астматична, то есть втягивает слишком мало воздуха; это слышно по ее ходу и видно по крупинкам сажи. Я познакомился с новым словом: когда все аппараты отказывают, происходит «black-out». То же самое может произойти с
