— Нормально. Только вот с ребятами перекусили, сейчас опять на работу надо заехать, будь она неладна.
Я взглянул на часы. Не успею к Ирке!
— Слушай, подбрось до консерватории, а?
— Конечно, садись. У тебя что, с машиной проблемы?
— Есть немного, — соврал я, во второй раз за последние пятнадцать минут влезая в автомобиль. Нет уж, лучше я в этой компании ездить буду.
«Снова меня выручил Макаров, — подумал я, выскочив из „жигуленка“ у самой консерватории. — Хорошая у Аслана фамилия…»
Не успел я подойти к дверям, как из них, покинув обиталище сладкозвучных флейт и арф, выпорхнула Ира.
— Не заскучал?
— Н-нет, если честно.
— Чем время скоротал?
— Да так… прокатился немного.
4.1
— Ну, тогда давай пешком пройдемся.
Я взял у нее пакет (скрипку Ирина мне не доверила), и мы не спеша пошли по пешеходному проспекту.
По дороге я рассказал Ирине о наших с Приятелем последних заботах и попросил помочь.
— Не знаю, Валера. — Она едва заметно пожала плечами. — Я теперь сошка мелкая, нынче другие депутатствуют. А мы так — на скрипочке сквалыжим… Попробую узнать о всяких местных коммерческих делишках, но обещать — не могу.
— Да ты просто введи меня в курс ваших дел. Хочу иметь представление о губернской оперно- симфонической жизни. Я ведь так от этого далек, — пояснил я свои намерения.
— Только не сегодня, Валера, спешу. Ты меня проводишь?
— Не только провожу, но и подвезу, если не против.
За разговором мы добрались почти до моей халупы. Убедившись в отсутствии слежки, я осторожно провел Ирину во двор. На сей раз он был пуст.
Я незаметно вздохнул с облегчением. Теперь попытаемся заманить даму в замок Валераса-Мареваса… Я нежно взял ее за локоток:
— Ира, может, зайдем на минутку? Слегка отметим встречу…
Она лучезарно улыбнулась, недвусмысленно убрала локоть и ответила:
— Спасибо, Валера, я действительно спешу. Меня ждут. В следующий раз, хорошо?
— Жаль, — теперь уже открыто вздохнул я, нашаривая в кармане ключи от машины. Ждут ее… Конечно, такую тетеньку — да чтоб мужик не ждал!
— Завтра я опять буду в консе весь день. Заходи, если сможешь. Я постараюсь тебе рассказать, что знаю, — сказала она, садясь в машину. — Подержи балалайку… сейчас устроюсь… давай ее сюда.
Я передал ей скрипку, пакет и закрыл дверцу. Пока обходил машину, Ирина уже пристегнулась.
— Молодец, — похвалил я ее. — Ну, как говаривал первый космонавт — поехали!
…Доехали мы быстро, не переставая болтать о чем угодно, только не о нашем с Приятелем деле. Эх, заругает он меня! Ну и черт с ним.
Я проводил Ирину до подъезда, поцеловал на прощание в щечку. Она вошла в лифт, двери его закрылись — и тут только я понял, как мне жаль ее отпускать.
На обратном пути желание еще побыть с Ирой усилилось неимоверно. Стоя на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, я мысленно отчитал себя: «Ты что, старый, очумел? Вот приедешь к себе в берлогу, а там вспомнишь молодежную песню „Смело, товарищи, в руку“? В твои-то годы!»
Кстати, возвращаться домой не стоило и по гораздо более веской причине, чем психоэмоциональный дисбаланс В. Б. Мареева. Бог ведь троицу любит. Как пить дать, дома уже ждет очередная группа захвата!
И меня осенило: а соединим-ка приятное с полезным! Айда к Рюриковичу!
Как по заказу, я ехал прямехонько к нему в магазин у Среднего рынка — воистину, к рынку все дороги ведут! Даже не надо по пути звонить — через пять минут буду на месте.
Фирма, где служил менеджером по закупкам мой добрый друг Андрюха, исправно снабжала граждан телевизорами и прочими новомодными сплит-системами. Дела потихонечку шли в гору, но до собственных грузчиков в униформе и с рациями пока не дошли.
А потому я нашел Андрея взваливающим на свои могучие плечи очередную размалеванную импортными надписями громадную коробку из уже почти опустевшего кузова грузовика.
— Здорово, однако совсем! — приветствовал он меня, подавая руку и небрежно придерживая свой груз.
— Здорово, бог в помощь! — ответил я.
— Ну, ты нахал. Помогай давай!
— Меня такая коробочка раздавит в блин. Закругляйся лучше, пошли пиво пить, — поделился я с приятелем сокровенной мечтой. Правда, пока не всей.
— Ты кого хошь уговоришь, — словно после двухчасовой борьбы, сдался Андрей. — Подожди в комнате отдыха, я скоро.
И он улетел со своим, кажется, холодильником на плече.
Магазин они отделали недавно, а потому в комнате отдыха имелся, кроме новенькой четырехконфорочной плиты, лишь довольно приличный диван. Приличным диван был как по внешнему облику, так и по габаритам. Я отчего-то — видимо, гормональная буря во мне еще не утихла — преисполнился уверенности, что этот сексодром не раз уже опаляло пламя страсти.
— Сидишь? — вывел меня из задумчивости Андрей. — Ну, сиди дальше. Я сейчас в душ нырну минуты на две.
— Ныряй, — разрешил я. — Смотри воды не наглотайся, а то пиво не поместится.
— В меня? Да это же полный нонсенс! — возмутился Андрей.
— Амунсенс, — машинально поддержал я нашу дежурную шутку. — Давай-давай, шевели трусами. Пиво не ждет!
И Рюрикович исчез в душевой кабине — славно живут нынче менеджеры по закупкам!
Кстати, прозвище он себе дал, можно сказать, сам. Однажды, еще в начале нашего знакомства, я спросил, как его звать по отчеству, и Андрей, хмыкнув, ответил киноцитатой: «Рюриковичи мы!».
Нырял он, и правда, недолго. Моя российско-итальянская старушка бодро завелась, и мы помчались в ближайшую оптовку за лекарством от жажды.
Нам повезло: только что завезли свежее волжское пиво. А мы с Андреичем, будучи не слишком взыскательными ценителями благородного напитка, считаем, что свежее волжское пиво превосходит по своим тактико-техническим данным заграничное баночное.
Словом, мы стимульнули отечественного производителя ящиком пивка, вместе с ящиком погрузились в мою колымагу, и тут я задал серьезный вопрос:
— Андрей, у тебя зависнуть сегодня можно?
— Базару нет, — кивнул романтик Андрей, окончивший местный университет и московскую академию классической гитары. — Чего-чего, а площадей у меня хватает. Эх, я чувствую, мы с тобой сегодня и оттопыримся!
