– Это ты, что ли, частный детектив?
Мне ничего не оставалось как признать этот факт соответствующим действительности, произнеся:
– Да.
– Ой, бл..., не похож! – закачал головой дядя Леша. – Ой, не похож!
Я смутился, лихорадочно соображая, что же в моем облике может быть такого, что абсолютно не соответствует имиджу сыщика. Дядя Леша, используя мое смущение, принялся наезжать дальше:
– Ну, если ты детектив, нашел бы мне белый кирпич, который сп...дили в прошлом году. Я весь кооператив обыскал!
Тут я, постепенно приходя в себя от потрясения, вызванного вербальной активностью дачника, неожиданно громко сказал:
– Андрюха Вонюков пропал. Неделю уже как...
Эта информация заставила дядю Лешу второй раз при мне произнести сакраментальную фразу:
– Ни х... себе!
Тетя Таня оторвалась от клубники, с трудом выпрямилась и спросила:
– Как пропал?
Я не стал удовлетворять ее любопытство и решил все же перейти к делу:
– Мне бы хотелось выяснить некоторые подробности пребывания вашей соседки Ирины на даче в прошлые выходные.
Дядя Леша вынул «Астру» из кармана тренировочных брюк, висевших на веранде, и жестом пригласил меня зайти в дачу. Краем глаза я заметил, что тетя Таня также собирается присоединиться к нам.
– А что пропал, то или бухает или баб е...т, – войдя в дачу и не дожидаясь моего вопроса, выдвинул свою версию дядя Леша.
– Я как-нибудь сам разберусь, куда он делся, – не выдержав, заявил я. – От вас я хочу только узнать, когда здесь была в прошлые выходные Ирина.
– А мы знаем, что ли? – отозвалась тетя Таня. – Цельный день на корячках по клубнике да картошке...
– Мы не знаем, куда Вонюков делся, если что, – серьезно заявил дядя Леша. – А что тебе про Иринку знать-то надо? Женщина она положительная, ее здесь уважают...
– То есть вы не можете сказать, когда Вонюкова уехала с дачи в прошлое воскресенье? Или в субботу? – продолжал настаивать я.
– А на х... нам знать-то!! У нас что – дел своих мало? – давя бычок в пепельнице, продолжал куражиться дядя Леша.
– Понятно, спасибо, – непонятно почему проявил я вежливость и повернулся, собираясь уходить.
– Нет, ты погоди! – воспротивился моему движению в направлении двери дядя Леша. – Так дела не делаются, сначала надо поговорить о том о сем, а потом уж к делу. Экий ты быстрый!
«Экий ты мудила! Если бы ты пропал, вовек не стал бы тебя разыскивать!», – раздраженно подумал я, но повернул назад.
– Приехала она, как я помню, вечером в пятницу, сразу после нас. Ты еще обратил внимание, как она въезжала в ворота, говорил, что бабе нельзя за руль садиться, помнишь, Леш? – начала информировать меня тетя Таня.
Дядя Леша, улыбнувшись, кивнул.
– А уехала в воскресенье, в четыре часа.
– В пять, – поправил дядя Леша супругу.
– В четыре, – сказала настырная тетя Таня.
– Бл...! Я тебе говорю, что в пять – по телеку только-только Дисней этот е...ный начался! – повысил голос дядя Леша.
Я решил урезонить супругов, которые уже приняли боевые стойки и готовы были продолжить перепалку не только на словесном уровне.
– Это неважно, – сказал я. – Важно то, всегда ли она была здесь, не отлучалась ли куда?
Дядя Леша на секунду сделал вид проглотившего аршин, после чего задал риторический вопрос:
– А хули ей отлучаться?
И тут же с явной гордостью за мужскую половину дачников на него ответил:
– Тут и так е...рей полон кооператив!
На сказанную им фразу последовала неожиданная реакция супруги, которая со всего размаху и со всей одноцентнерной основательностью влепила ему подзатыльник. Дядя Леша отлетел к стенке, сделал звериное лицо и прошипел в направлении супруги:
– Убью, сука!!
Я понял, что наблюдение за скандалом этой экстравагантной пары сегодня вряд ли продвинет меня в расследовании и тихо вышел из дачи. Это действие осталось без внимания, поскольку супруги были слишком заняты друг другом.
Я в смятении покинул участок дяди Леши и тети Тани и направился к другому соседу Вонюковых, тому самому, кого я заметил обходящим своим владения. Даже не говоря с этим человеком, можно было с уверенностью сказать, что он представляет собой полнейшую противоположность дяде Леше. Это был смазливый молодой парень с черными гладкими, аккуратно зачесанными назад волосами. Одет он был в фирменный летний спортивный костюм – майку и шорты. Прислонившись к своему «Форду-Скорпио», молодой человек изящно курил «Кэмел». Из стоящего рядом магнитофона доносился голос певца «революции цветов» Джима Моррисона, который пел что-то о шпионах в доме любви. «Тебя бы еще на фоне Скалистых гор заснять, и ты был бы символом Америки», – подумал я. Для ассоциацией с Америкой у парня была подходящая внешность – он очень напоминал молодого Элвиса Пресли.
– Здравствуйте! – с улыбкой сказал я, подходя к двойнику короля рок-н-ролла.
– Добрый день, – учтиво поклонившись, несколько глуховатым голосом ответил он и вопросительно на меня посмотрел. Взгляд его излучал доброжелательность и желание помочь.
– Вас зовут Алексей Голюнин? – осведомился я.
– Да. Чем могу служить?
– Я детектив Валерий Мареев, веду расследование об исчезновении вашего соседа по даче Вонюкова, – и в качестве иллюстрации указал рукой в направлении жемчужины дачного модернизма.
– А что случилось? – несколько обеспокоенно спросил Голюнин.
– Дело в том, что Андрей Вонюков исчез неделю назад. Вы не могли бы прояснить мне время, в течение которого его жена пребывала в прошлые выходные на даче?
Тут послышался звонок сотового телефона из «Форда». Голюнин извинился и полез внутрь. Закончив разговор, он закрыл дверцу машины и пригласил меня в дачу. Зайдя внутрь, я поразился тому домашнему, городскому уюту, который там царил. Комната была оклеена фотообоями, на полу лежал палас, а у стены стоял хоть и старый, но вполне приличный сервант. Из кухни вышла молодая блондиночка с короткой стрижкой и с интересом посмотрела на меня.
– Света, Вонюков исчез. Ведется расследование, вот этот господин хочет со мной побеседовать, – объяснил своей супруге мое появление Голюнин.
Света сделала напряженное лицо и сказала:
– Я сейчас принесу вам чаю.
Мы прошли в комнату и расположились в двух плетеных креслах. Из угла ко мне подошла большая собака, хороший породистый немец. Он обнюхал меня, успокоился и снова занял прежнее место. Я заметил, что комната оклеена постерами, на которых были изображены все тот же Джим Моррисон, перемежающийся с неизвестными мне патлатыми персонажами.
– Вы увлекаетесь музыкой? – спросил я Голюнина.
– Это рудименты тусовочной молодости, – ответил он, закуривая очередную сигарету. – Так что вас интересует?
– Кое-что я узнал у дяди Леши, может быть, вы скажете чуть больше...
Голюнин искренне удивился.
– У меня очень часто возникает желание набить этому старому дураку морду, но я почему-то всегда сдерживаюсь, – откровенно сказал он.
