Пентиум. Это было нужно для того, чтобы скомбинировать текст, который Приятель уже вечером, после сбора в квартире Вонюковой, по телефону голосом Голюнина озвучил для Крейзи. Позвонив наркоману, он сказал всего одну фразу:
– Тебя раскрыли, сматывайся, пока не поздно.
Звонок был произведен в девять часов вечера, в девять десять Крейзи с дорожной сумкой появился на пороге подъезда, и его тут же арестовал наряд милиции. Позже на допросе он подтвердил, что убийство совершено им по заказу Алексея Голюнина и что за осуществление акции он получил от последнего три тысячи долларов. Кроме того, Крейзи приватизировал и те деньги, которые были припасены Вонюковым для командировки. После того как Крейзи признался, арестовали и Голюнина.
Почти всю ночь я провел в милиции, объясняя различным чинам, на основе каких фактов я раскрыл это дело. Поудивлявшись моим способностям к логическому мышлению, они наконец отпустили меня, крепко пожав руку.
Выйдя из милиции, я подумал, что дело, с одной стороны, закончено. Потому что виновные в преступлении арестованы и понесут заслуженное наказание. С другой стороны, к некоторым моим новым знакомым вопросы оставались. Это касалось их деятельности против меня и Приятеля, которой они занимались два последних месяца. Мне очень бы хотелось надеяться, что им не придет в голову больше заниматься ей впредь.
На перроне тарасовского вокзала, у поезда N 13 вагона N 13 снова встретились два человека. Один из них был стильный субъект с хвостиком, другой – красивым статным брюнетом. Это были детективщик Дмитрий Живосалов и секретный агент с Ближнего Востока Абдалла аль-Носсад.
– Ба, знакомые все лица! – радостно приветствовал Живосалов араба. – У вас случайно место не тринадцатое?
Аль-Носсад настороженно посмотрел на Живосалова, развернул свой билет и подтвердил догадку Дмитрия.
– Вот и отлично, поедем снова вместе, – радостно заметил Живосалов.
Аль-Носсад был более сдержан в оценках перспектив совместного проживания обоих мужчин во время пути из Тарасова в Москву. Он всего лишь слабо улыбнулся. Тем временем проводник-грузин, с удивлением отметив то, что принятый им за старого приятеля араб снова едет в его вагоне и опять в сопровождении того же нагловатого субъекта, призвал всех занять свои места. Провожающих у Живосалова и аль-Носсада не было.
Абдалла заявил, что он поедет на вокзал в одиночестве, несмотря на попытки Бакаева увязаться с ним или по крайней мере приставить к агенту кого-то из своих подчиненных. Аль-Носсад, учитывая непредсказуемость чеченцев, осуществил определенные меры предосторожности: он заявил им, что едет дневным поездом и покинул квартиру на проспекте Строителей в одиннадцать часов. Затем, взяв машину, он колесил по городу, высматривая, не следят ли за ним. Вторую половину дня аль-Носсад провел в библиотеке, коротая время за прочтением периодики.
В принципе, Абдалла был доволен тем, как завершилось дело. Вчера новый, завербованный в субботу хакер Сергей передал чеченцам два переносных винчестера с искомой программой „Детектив“.
Живосалов же принял решение уезжать сегодня после того, как получил от Авдонина все те же самых два переносных винчестера. Их он должен был передать в Москве некоему господину Эду Песочинскому, который в свою очередь дипломатическим багажом должен был отправить груз в Штаты. Непонятно почему, но от услуг Интернета в этот раз американцы решили отказаться. Сам же Живосалов намеревался отправиться в Штаты завтра рейсом Аэрофлота и совершить перелет из Шереметьева через Дублин до нью-йоркского аэропорта имени Джона Кеннеди. На следующий день Дмитрий рассчитывал быть уже в Милуоки и прижать наконец к себе свою Эллу. „Я живу рядом с Элис“, – начал он внутренне напевать по- английски мотив популярной некогда песенки.
Женщины типа Эллы Кузнецовой, или, как теперь она зовется, мисс Элис Смит, всегда привлекали Живосалова. Они как бы дополняли его эмоциональную, излишне страстную натуру своей холодностью и силой воли. Его прежняя жена Ирина, с которой он прожил пять лет, перестала удовлетворять Живосалова, когда из восторженной девушки, комсомольской активистки экономического института она стала вдруг превращаться в обычную среднестатистическую женщину, жаждущую уюта и непременной дачи на выходные. Подружка жены, Элла Кузнецова, была другой: она, разведясь со своим мужем Сергеем, который прозябал в НИИ и не разделял ее амбициозных планов, упорным трудом защитила кандидатскую и уехала в Америку. Перед отъездом она сказала Живосалову, что он сам должен что-то предпринять, чтобы соответствовать жизни в Штатах. Она подразумевала под этим, что Дмитрию необходимо было достать либо деньги либо получить какую-то профессию, с которой в Америке он мог бы легко устроиться.
И вот в апреле, во время очередного посещения Тарасова, он случайно встречается со старым знакомым своей бывшей жены Авдониным. Сергей Иванович нравился Дмитрию своей неординарностью и творческими наклонностями. Объединяло двух мужчин также стремление покинуть Россию и перебраться на Запад. Они посидели в кафе, выпили, разговорились о криминалистике, и Авдонин поведал ему о том, что на днях посетил на работе одного старинного друга, который рассказал ему об описании некоей программы „Детектив“, с помощью которой можно раскрыть любое преступление.
Живосалов сразу ухватился за идею получить программу в свои руки. И хотя Авдонин убеждал его в том, что это может быть просто шутка, Дмитрий настаивал на том, что Авдонин должен попытаться своими хакерскими способами достать программу.
Одновременно он связался с Эллой, которая дала ответ через неделю. Ответ был весьма обнадеживающим: в Америке программой заинтересовались на весьма высоком уровне, и сумма гонорара представилась Дмитрию также довольно значительной – пятьдесят тысяч долларов в руки. Им с Элис ста сорока тысяч баксов хватило бы надолго. Авдонин искал долго, и наконец в конце мая он сообщил Живосалову в Москву, что программа найдена. Через две недели ее удалось „хакнуть“. Это произошло за несколько дней до прибытия Живосалова в Тарасов в связи с исчезновением Вонюкова. Сам этот факт Дмитрия интересовал мало, поскольку его интересы совершенно не затрагивал. Приехал же он в Тарасов для того чтобы перед отъездом в Штаты на встречу с Авдониным.
Но сколько же пришлось натерпеться в прошлые выходные! Сначала Элис гневно, с использованием всей известной ей неформальной лексики прислала по электронной почте послание на компьютер Вонюковых, в котором утверждалось, что в Америку вместо нужной программы пришла какая-то херня...
Это послание Дмитрий обнаружил, проникнув в квартиру Ирины в субботу вечером. Он тут же сочинил письмо и в спешке отправил его в Милуоки. В письме он обеспокоенно сообщал своей любимой о том, что хакер исчез. Элис прислала ответ через полчаса, в котором выражала беспокойство по поводу судьбы „yaic agenta Greasy“, за которые Дмитрий „budet poveshen naprotiv statui svobody“. Кроме того, Элис заявила, что у нее была встреча в Вашингтоне с неким Брэкстоном, который смотрел на нее как ворона на сыр. Оговорившись, что неведомый Брэкстон не произвел на нее никакого впечатления, Элис намекала на возможность устроить свою судьбу в Америке без его, Живосалова, участия. И снова Элис назвала его „Гризи“, что в переводе с английского значит „сальный“! Живосалов терпеть это прозвище не мог, поскольку оно ассоциировалось у него с несимпатичным ему наркоманом Крейзи.
И вот вчера Авдонин „хакнул“ программу во второй раз. Неудачу в первый раз он объяснил тем, что компьютер мог в качестве защиты „выбросить“ ложную программу. „Ну, вот и прекрасно, наконец-то дела пойдут на лад“, – подумал Живосалов, когда за окном замелькали дачи пригородной зоны Тарасова.
Подобные же мысли занимали голову его соседа по купе, агента Абдаллы аль-Носсада. „Наконец-то дело закончено“, – с облегчением подумал агент. Эта мысль настолько размягчила его, что он равнодушно отнесся бы сейчас к тому, если бы его сосед стал пить вино, закусывая его копченым салом. Абдалла даже допускал такой вариант, когда он, мысленно спросив разрешения у Всевышнего, присоединился бы к трапезе.
За время своего пребывания в Тарасове араб каждый вечер выставлял Ису за дверь, обосновывая это необходимостью культурного отдыха. Отдых же аль-Носсад понимал несколько однобоко. Можно полагать, что о его повышенной сексуальной активности будут теперь ходить легенды в среде тарасовских фирм досуга и отдыха. За неделю аль-Носсад оприходовал более десятка тарасовских жриц любви, причем нескольких из них не один раз. Таким образом Абдалла компенсировал отсутствие подобных развлечений в
