Том 4. Классические розы

Бизе

Искателям жемчужин здесь простор:
Ведь что ни такт — троякий цвет жемчужин.
То розовым мой слух обезоружен,
То черный власть над слухом распростер.

То серым, что пронзительно остер,
Растроган слух и сладко онедужен,
Он греет нас, и потому нам нужен,
Таланта ветром взбодренный костер.

Был день — толпа шипела и свистала.
Стал день — влекла гранит для пьедестала.
Что автору до этих перемен!

Я верю в день, всех бывших мне дороже,
Когда сердца вселенской молодежи
Прельстит тысячелетняя Кармен!

1926

Блок

Красив, как Демон Врубеля для женщин,
Он лебедем казался, чье перо
Белей, чем облако и серебро,
Чей стан дружил, как то ни странно, с френчем…

Благожелательный к меньшим и меньшим,
Дерзал — поэтно видеть в зле добро.
Взлетел. Срывался. В дебрях мысли брел.
Любил Любовь и Смерть, двумя увенчан.

Он тщетно на земле любви искал:
Ее здесь нет. Когда же свой оскал
Явила Смерть, он понял: — Незнакомка…

У рая слышен легкий хруст шагов:
Подходит Блок. С ним — от его стихов
Лучащаяся — странничья котомка…

1925

Бодлер

В туфле ли маленькой — «Les fleurs du mal»,[9]
В большом ли сердце — те же результаты:
Не злом, а добродетелью объяты
Земнившие небесную эмаль.

В днях юности — семи грехов скрижаль
И одуряющие ароматы.
Благочестивые придут закаты,
И целомудрия до боли жаль.

Ты в комнаты вечерний впустишь воздух,
О ледяных задумаешься звездах,
Утончишь слух, найдешь для тела тишь.

И выпрыгнут обиженно в окошки
Грехом наэлектриченные кошки,
Лишь пса раскаянья ты присвистишь.

1926

Боратынский

Ложь радостей и непреложье зол
Наскучили взиравшему в сторонке