«подвлиянная» поэза вышла безукоризненной: сколько в ней вдохновения, блеска, колорита, колдовства! О подражании же здесь не может быть и речи: просто он создал нужные ему неологизмы, как, например, «озвонить», другие же, мои, вроде «грезово» и «звончато» употребил как удачные — ах, не все ли равно чьи? — достижения. А вот и другое его «японское» стихотворение — «Ойя-Сан»:
Пойте, нежные гейши, смейтесь Над пришельцем далеких стран. Ах, игрой на длинной флейте, Голубая Ойя-Сан! Чайный домик светел и легок, Пахнет сливой, и чай согрет. Не гляди ж, не гляди так Строго, Ойя-Сан, вишневый цвет! Косоглазый и странный ребенок В пышном платье, в прическе крутой, Голосок твой нежен и звонок,— Не стыдись же, присядь и спой. И задумчивыми глазами Мимолетно взглянув вперед, Про богиню О-Омиками Ойя-Сан поет, поет… Про твои голубые заливы О, Ниппон, звезда островов, Про пушистую ветку сливы И про вишню, красу садов. Цвет камелий — твой маленький ротик, Ойя-Сан, Ойя-Сан, стрекоза! Ах, на самой высокой ноте Опускаешь ты скромно глаза… Много стран есть в морях безвестных, Где немолчен птичий звон, Но чудесней всех стран чудесных Светло-радостный остров Ниппон. Много дев в городские ворота Входят тихо в вечерний туман, Но чудесней всех город Киото И чудесней всех дев — Ойя-Сан! Я нахожу это воистину осиянное произведение восхитительным. Какая ясная легкость, какая прозрачность! И ни с чем не сравнимая тональность, присущая одному Масаинову. Не могу не привести и третьего его шедевра, его любимой мною «Франчески»:
Покинутая смуглянка, Благословенно имя твое! Она была итальянка, И звали Франческой ее. Проносились года как птицы, И пели колокола. На тихом канале Альбрицци Она жила и цвела. Ты, солнце, в славе и блеске Украситель, зиждитель дней, Сравнишься ль с глазами Франчески, Смелой Франчески моей? Как радовался я, влюбленный, Как глаза ее целовал! Помню нежно-зеленый Полусонный канал… Помню, как гордо-покорно, С розой в смуглой руке, Приезжала в гондоле черной Франческа в черном платке. Франческа, пусть знают люди! Франческа — чудесный цветок! Не твои ли нежные груди Целовал я, сбросив платок? ^ И не твой ли отец затаенно Смотрел на наше окно На Calle délia Madonna, Где нам было так пряно-грешно?
