СОФИ
— Я совершенно не ярюсь, сударь. Я просто считаю вас гадким мальчишкой!
ПОЛЬ
— Вы говорите ерунду, мадемуазель, а вот я вам скажу правду: когда вы краснеете от гнева, вы точь-в-точь вылитый индюк с красными гребешками.
СОФИ
— Не желаю я играть с таким скверным мальчишкой, как вы, сударь!
ПОЛЬ
— Да я и сам не буду играть с такой отвратительной девчонкой, как вы, мадемуазель!
И они разошлись по углам, страшно разобиженные. Софи очень скоро стало скучно, но ей не хотелось показывать это Полю. Она принялась напевать и снова стала ловить мушек. Это было непросто: мушек осталось мало, да и те в руки не давались. Тут она заметила большую пчелу, неподвижно сидевшую в углу окна. Зная, что пчела может ужалить и что не надо ее трогать руками, девочка взяла свой носовой платок, накинула на пчелу и схватила прежде, чем та смогла спастись.
Поль, которому тоже надоело дуться, увидев, что Софи взяла пчелу, спросил:
— Что ты с ней собираешься делать?
СОФИ (резко)
— А это тебя не касается. Отстань от меня.
ПОЛЬ (с иронией)
— Извините меня, мадемуазель злючка, за то, что я обратился к вам. Как я мог забыть, что вы — плохо воспитанная и нахальная девчонка!
СОФИ (насмешливо приседая)
— Я передам маме, сударь, что вы считаете меня плохо воспитанной девчонкой. Поскольку именно она меня воспитывает, то ей это будет особенно интересно услышать.
ПОЛЬ (с беспокойством)
— Перестань, Софи. Ничего не говори маме — меня будут ругать.
СОФИ
— Скажу обязательно. Если тебя будут ругать — тем лучше. Я буду этим только довольна.
ПОЛЬ
— Какая же ты гадкая! Я больше никогда с тобой не, буду разговаривать.
Поль развернул свой стул так, чтобы не видеть кузину. Софи, очень довольная, что испугала Поля, опять занялась пчелой. Чуть приподняв краешек платка, она зажала пчелу между пальцами, чтобы помешать ей двигаться, и вытащила из кармана свой ножичек.
— Я отрежу ей голову, чтобы наказать за всех тех, кого она ужалила.
И с этими словами она, придерживая пчелу платком, прижала ее к полу и сначала отрезала ей голову, а потом начала кромсать на кусочки.
Софи так была увлечена своим занятием, что не услышала как вошла мама. Г-жа де Реан очень удивилась, увидев странную позу своей дочери — девочка стояла на коленях и не двигалась, и подошла посмотреть, чем занята Софи. Возмущенная жестокостью девочки, г-жа де Реан схватила ее за ухо и дернула. Софи вскрикнула, вскочила и замерла при виде матери.
— Вы — отвратительная девчонка, мадемуазель! Вы мучаете эту несчастную пчелу, позабыв все то, что я говорила вам, когда вы погубили маленьких рыбок.
СОФИ
— Я забыла, мамочка, я действительно забыла.
Г-жа де РЕАН
— Впредь не забудете, мадемуазель! Об этом я позабочусь. Во-первых, я отбираю у вас ножик и, раньше чем через год, вы его не получите. Во-вторых, я повешу вам на шею бант с останками пчелы и вы будете его носить до тех пор, пока пчела не превратится в пыль.
Софи умоляла маму отменить наказание, но г-жа де Реан велела няне принести черный бант, сама приклеила к нему кусочки несчастной пчелы и повесила бант на шею девочки. Поль, наблюдавший эту сцену, не осмелился вступиться, но когда г-жа де Реан вышла, оставив рыдающую девочку, стал ее всячески утешать. Он ее целовал, просил прощения за то, что говорил ей перед этим обидные слова, уверял, что желтые, оранжевые и черные цвета пчелы очень красиво смотрятся и бант напоминает красивое колье из драгоценных камней. Софи растрогала доброта и дружеское участие кузена, сквозь слезы она благодарила его, но была безутешна.
Целую неделю кусочки пчелы не осыпались и только после того, как Поль, играя с Софи, сильно смял ее бант, они отлетели и мальчик побежал к тете за разрешением снять бант с Софи. Девочка освободилась от этого своеобразного украшения и надо сказать, что никогда в жизни больше не причиняла страданий ни одному живому существу.
Глава 7. НАМОКШИЕ ВОЛОСЫ
Софи была кокетливой. Ей очень хотелось, чтобы все считали ее красивой, но, увы, красотой она не отличалась. У нее было румяное веселое толстощекое лицо, красивые серые глаза, излишне толстый нос, большой смеющийся рот и белокурые совершенно прямые волосы, подстриженные коротко, как у мальчика. Ей хотелось выглядеть нарядной, но она была одета неважно: и летом и зимой простое перкалевое платье, грубые чулки и кожаные черные башмаки. Она никогда не носила ни шляпки, ни перчаток. Ее мама считала, что надо быть приученной к солнцу, дождю, ветру и холоду. Чему больше всего завидовала Софи, так это вьющимся полосам. Она однажды слышала, как все восхищались красивыми белокурыми кудрями ее подружки Камиллы де Флервиль, и с этого времени Софи решила обязательно завить свои волосы. Однажды перед обедом полил сильный дождь. При этом жара не спадала, окна и двери были открыты настежь. Софи стояла около входной двери. Мама запретила выходить под дождь, но ей так хотелось ощутить тяжелые прохладные капли, что она высовывала наружу то руку, то голову, и тут заметила, что из водосточной трубы хлещет мощная струя воды. Софи тут же вспомнила, что у Камиллы волосы особенно красиво завивались, когда они намокали. — Если я намочу свои волосы, они, может быть, тоже завьются, — решила она. Забыв обо всех запретах, она выбежала на улицу, подставила голову под водосточную трубу и с удовольствием почувствовала, как ее окатило водой: голова, шея, плечи, спина, руки — все стало мокрым. Она помчалась обратно в гостиную, вытирая голову носовым платком и взъерошивая волосы, в надежде, что они завьются. Платок немедленно намок и только она собралась побежать к няне за другим, как лицом к лицу столкнулась с мамой и остановилась в растерянности.
Вид у нее был настолько комичный, что г-жа Де Реан расхохоталась.
— Ну и ну, мадемуазель. Я отлично понимаю, какая мысль пришла вам в голову, но если бы вы видели себя в эту минуту со стороны, то вы бы сами не смогли удержаться от смеха. Итак, я вам запретила выходить, а вы, как всегда, не послушались. Сейчас придут к обеду ваш отец и кузен. Мы все сядем за стол и вы сядете в том самом виде, в каком я вас сейчас застала: с волосами, стоящими дыбом, в мокром платье. Это будет наказание достойное вас. Вот вам платок — вытрите лицо, шею и руки.
Когда г-жа де Реан кончила говорить, в гостиную вошли Поль и г-н де Реан. При виде злосчастной Софи с всклокоченными волосами, намокшей, нелепой, покрасневшей от стыда и досады, они расхохотались.
— Что значит этот маскарад? — поинтересовался г-н де Реан. — Разве у нас карнавал?
Г-жа де РЕАН — Нет, дело проще. Софи решила, что если она намочит волосы, то они будут у нее завиваться, как у Камиллы де Флервиль. Ей очень хочется иметь кудри.
Г-н де РЕАН
— Видишь, Софи, как плохо быть кокетливой. Пытаешься себя приукрасить, а получается что-то ужасное.
