Дмитрий Седов
42
Повесть
ЧАСТЬ 1
1914
Пожилой мужчина надел кипу, вытащил из кармана очки, взглянул на них, словно оценивая, надел, и перевел взгляд на присутствовавших за обеденным столом. Быстро и придирчиво осмотрев каждого, он трижды ополоснул себе руки несколькими каплями воды из стеклянного графина и произнес ровным спокойным голосом:
— Благословен ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, освятивший нас своими заповедями и давший нам повеление об омовении рук.
После этого он вытер руки белоснежным полотенцем, снял салфетку с двух хал, лежавших перед ним на столе, сделал на одной из них отметину с помощью узкого хлебного ножа, положил ладони на халы и снова начал неторопливо читать:
— Благословен ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной.
— Благословен ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, — вполголоса повторили за ним присутствующие.
— Взрастивший хлеб из земли.
— Взрастивший хлеб из земли, — снова повторили все сидевшие за столом.
Мужчина отрезал кусочек хлеба, обмакнул его в соль, положил хлеб себе в рот и, не торопясь, разрезал и раздал часть оставшейся халы остальным. Еще раз осмотрев присутствовавших из-под очков, он продолжил:
— Благословен ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной.
— Благословен ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, — повторяли за ним остальные.
— Владыка Вселенной, — чуть повысив тон, повторил пожилой мужчина и строго посмотрел на мальчика лет десяти, который, повернувшись в сторону, наблюдал за спящим на пледе котенком и не договорил фразу вместе со всеми.
— Владыка Вселенной, — чуть смутившись, быстро произнес мальчик и тут же сел прямо, глядя перед собой.
— По Чьему слову возникло всё, — закончил чтение мужчина, а потом, закрыв глаза и положив ладони на стол, несколько мгновений постоял без движения в таком положении.
— По Чьему слову возникло всё, — закончили чтение остальные и, стараясь сильно не шуметь, неторопливо принялись раскладывать трапезу по своим тарелкам.
Ненадолго в комнате наступило молчание.
— Куда только смотрят власти? — нарушила тишину женщина, сидевшая на углу большого стола. — За всеми вокруг стало нужно приглядывать, за всеми стало нужно все проверять. Представьте, сегодня Болеслав — газетчик, у которого своя лавка напротив рыбного ресторана — продал мне номер «Хайнт» трехдневной давности. Я обнаружила это только дома, когда принялась за чтение и увидела дату на заглавной странице. Сегодня ведь уже двадцать второе августа, а тот номер был от девятнадцатого.
— И что же? — спросил молодой парень, сидевший рядом с нею и быстро орудовавший ножом и вилкой.
— Я отнесла газету обратно, — возмущенно ответила рассказчица, — и высказала этому Болеславу все, что об этом думаю. Он, конечно, извинялся и вежливо предложил мне взамен свежий номер, но почему это вдруг возвращаться из дому в лавку стало моей обязанностью?
Снова ненадолго наступила тишина. Все были заняты ужином.
— И, все-таки, Люблин мне нравится, — спустя некоторое время произнесла красивая немолодая дама, протирая свою вилку салфеткой. — Спокойно тут очень. И народ весьма приветливый.
— Это смотря с какой стороны посмотреть, — отрезая себе кусок мяса, низким голосом ответила грузная женщина лет сорока пяти. — Утром я наблюдала возмутительную сцену. На рынке, что на самой окраине города, в хлебной лавке милая с виду девочка — думаю, полька — подробно расспрашивала продавца, из какой муки испекли сегодняшние лепешки. В это время какой-то мальчишка стянул две буханки из хлебной корзины, протиснулся сквозь очередь и пустился со всех ног наутек. И, заметьте, никто даже не попытался его остановить. Пока продавец пробирался к двери, пока выскочил на улицу, мальчишки уже и след простыл. Но, что самое неприятное, девочка, которая расспрашивала про лепешки, так ничего и не купив, вышла из лавки и, как ни в чем не бывало, направилась восвояси. При этом она так странно улыбалась, что всем присутствовавшим стало ясно — они со сбежавшим мальчиком заодно.
— Озоруют, чего им, — усмехнулся в ответ мужчина с длинной бородой, сидевший напротив.
— Позвольте, но ведь это не озорство, а воровство, — удивленно возразила грузная женщина. — Жаль, что рядом не оказалось жандармов.
— Ну, скажете тоже… жандармов… — мужчина поправил черную жилетку, которая не сходилась на его животе, и хитро подмигнул пареньку, сидевшему рядом с ним и продолжавшему внимательно наблюдать за хозяйским котенком. — Дети есть дети. Кто из мальчишек хоть раз в жизни не пытался стянуть то, что иной раз плохо лежит?
— Нет уж, позвольте, — с укоризной глядя на мужчину, настойчиво стала возражать собеседница. —
