– Следую за тобой.
Руби повела Джулиана по первому этажу.
10
– …Прямо со спутника. – Руби включила телевизор, чтобы Джулиан увидел, каким хорошим было изображение. – Сто с чем-то каналов плюс кабельное телевиденье.
Она надавила на кнопку смены каналов и не отпускала ее, так что все сто с чем-то каналов начали мелькать, сменяя друг друга на экране.
– Багз Банни, кулинарное шоу. Закон и порядок, Новости, Южный парк, Гитлер, телемагазин, опять Гитлер, та старая монахиня, еще телемагазин, полицейские расследования, – это был особый способ смотреть телевизор, при котором все телеканалы превращались в один. – А какие передачи вам нравятся, мистер…?
– Сойер. – Джулиан внимательно смотрел на экран: политические дебаты, мелькание ног, клюшки для гольфа, кухонное оборудование, снова политические дебаты – какой-то скользкий тип в костюме-тройке, – опять Гитлер, на этот раз в Париже. Это напомнило Руби о «Весне для Гитлера»[13] – она так смеялась, когда смотрела этот фильм, что почти каталась по полу.
– Ты можешь звать меня Джулиан. Я люблю передачи про животных.
– Я тоже, – сказала Руби. – Естественно, если там не рассказывают про змей. А каких животных ты любишь?
– Птиц.
Руби никогда не считала птиц животными, но возражать не стала. Во-первых, он оказался очень милым. Во-вторых, в какой-то степени она теперь была его должницей.
– К нам в кормушку для птиц прилетает красный кардинал.
Джулиан смотрел в сторону открытой двери, которая вела в их собственную котельную. Возможно, он даже не слышал, что она говорила. Печь была включена. В котельной было темно, поэтому Руби отлично видела крошечный голубой огонек.
– Газ? – спросил Джулиан.
– А?
– Ваш дом отапливается природным газом?
Руби не знала, но ей очень понравилось это выражение – «природный газ».
Хотелось ли Джулиану увидеть что-нибудь еще? Возможно, нет. Но Руби все равно повела его по дому. Ей нравилось распахивать перед ним двери, произносить короткий спич, или как там это называется, и двигаться дальше.
– Вот! – сказала она, оставив напоследок самое лучшее – свою комнату.
Мягкие игрушки, плакат к мультфильму «One froggy evening», призма на окне. Джулиан заглянул в комнату, но остался стоять на пороге. Руби пришло в голову, что это и есть настоящее воспитание: он был слишком воспитан, чтобы войти внутрь.
– Очень мило. А что там, наверху?
– Где наверху?
Руби вышла в холл. Нужно придумать какое-нибудь нормальное название для этой комнаты, в которую нужно подниматься по крошечной лесенке. Дополнительная спальня? Комната для гостей? Эти названия, конечно, подходили, но их никто не использовал. Каждый раз, когда эту комнату упоминали в разговоре, ее называли комнатой Адама.
– Это комната Адама, моего брата. Он умер.
Джулиан, который разглядывал холл, повернулся и посмотрел на нее. Господи! Да у него же родинка на щеке! Как можно было не увидеть чего-то настолько очевидного? Пропасть между нею и Шерлоком Холмсом была шире, чем Гранд…
– Мне очень жаль, – сказал Джулиан.
– Чего?
– Что твой брат умер.
– А. Спасибо.
Нужно ли во время таких разговоров говорить «спасибо»? «Спасибо» означает, что твой собеседник сейчас скажет «пожалуйста», и дальше все пойдет по накатанной дорожке: «в любое время», «не за что», «пустяки», «так мило с вашей стороны».
– Это было давно. Еще до моего рождения.
– Все равно.
– Хотите посмотреть?
– Почему бы и нет? Ты же показала мне почти весь ваш очаровательный дом.
Очаровательный. Правильно. Дом и в самом деле был очаровательным. Как в сказке: красная каминная труба, кормушка для птиц, поленница, лес. Адрес: 37, Робин-роуд, Парадиз.
– Похоже на мансарду, в которой живет художник.
– Это хорошо или плохо?
– Хм, хорошо. Самая очаровательная комната в этом очаровательном доме. После твоей, конечно.
Руби хихикнула глупым тоненьким голоском, которым обычно смеялась Кила.
– Как он умер?
Она тут же сделал серьезное лицо.
На самом деле, в истории смерти Адама было что-то странное. И в то же время это было самое раннее воспоминание Руби. Они с Брэндоном были в комнате на первом этаже. В нее можно попасть из комнаты, где сейчас установлен домашний кинотеатр. Руби помнила зеленый ковер и пустую банку из-под теннисных мячей – она хранила в ней разные сокровища, например волшебное кольцо с огромным рубином. Интересно, куда оно делось? А еще там была целая гора подушек. Она, наверное, забралась на вершину этой горы и попыталась встать, потому что Брэндон – Руби помнила, что он смотрел на нее снизу вверх, и на нем была надета пижама с бейсбольными битами, – сказал ей: «Упадешь, сломаешь ногу и умрешь, как Адам». Вот так она узнала сразу и об Адаме, и о его смерти. Только Брэндон был не совсем точен. Адам и правда сломал ногу, но умер он совсем от другого. Название его болезни многие годы пугало Руби, и каждый раз, когда она его видела, тут же отводила глаза.
– Сначала он сломал ногу, а потом умер от лейкемии.
Джулиан кивнул с таким видом, будто именно этого он и ожидал.
Мама вошла в кухню через дверь, ведущую из гаража. Снежинки таяли на ее темных волосах и на темном мехе пальто. Руби и Джулиан сидели за столом, Руби доедала свой второй хот-дог, Джулиан листал «Приключения Шерлока Холмса». Он встал. Видела ли Руби хоть раз, чтобы мужчина вставал, когда женщина входила в комнату? Не в кино, а в настоящей жизни? Нет. Мужчины, поднимающиеся со своих мест, когда женщина входит в комнату, – наверное, это самая лучшая вещь, придуманная людьми. Почему так больше не делают?
– Привет, – сказала мама. – А что, Брэндон опять пишет проверочную работу?
– М-м-м… – Руби пришлось быстро прожевать. – Его еще нет.
Мамины пальцы, расстегивающие пуговицы пальто, замерли.
– Еще нет? Но сейчас… – Она посмотрела на часы. – Боже мой! Он звонил?
– Не знаю.
– Что значит «не знаю»? – По ее тону Руби поняла, что у мамы был тяжелый день. – Ты с ним говорила? Есть сообщение на автоответчике?
