- Вот! - довольно ухмыльнулся Червонец. - Поэтому мы с вами должны хорошо работать.
Было в его повадке помимо 'чиста канкретного пацана' и еще что-то от менеджера-сетевика, чья задача подгрести как можно больше лохов и стричь с них купоны. Даже на этом печальном обряде он не мог не призвать братву с еще большей отдачей трудиться во имя и на благо…
- А Бастинда наша, - вспомнил он наконец, по какому поводу собрались, - она трудилась честно. Билась на всех фронтах, бля, и так, и сяк… Ушла от нас не вовремя, но мы не должны грустить. Давайте помянем Бастинду, блин. Вот.
От соседнего столика к Червонцу подгреб бригадир союзников с пузырем. Левый глаз у него косил с детства, но стрелять это не мешало, поскольку открытым при стрельбе Васек оставлял правый. Ну а кликуха у него была, понятное дело, - Кривой.
Червонец поднялся навстречу братану:
- Садись, Кривой, раздели мое горе. Васек наполнил стаканы, и они выпили, как и полагается, не чокаясь.
- Слышь, Червонец, я все понимаю, горе-беда. Но надо дальше жить, братуха.
- Ага, горе… - охотно согласился Червонец.
- Так я чего базарю, - гнул свое Кривой. - Ты ведь не оставишь дело просто так, да?
- Какое дело я должен оставить? - не понял Червонец.
- Не должен. Нельзя прощать, - продолжал поучать Васек, - не то станут говорить, что братву можно просто так - ни за понюх - валить. А за такое нужно засадить по самые помидоры, чтобы изо рта зубы выпали…
- Да о чем ты? В натуре - ни хрена не понимаю, - никак не мог врубиться хорошо накачавшийся Червонец.
- Да о бабе лабуха того, которого ты, в общем, это… Не она ли с Бастиндой подсуетилась? Я ведь тоже на суде был. Видел, как она на тебя смотрела, курва рыжая.
- Какая еще баба?
- Рыжая! Не помнишь, что ли? Ты же за решеткой сидел, трезвый, как лошадь, и не заметил! Она, говорят, в шалмане была, когда ты пианиста положил. А потом я ее в суде видел. Сидит, понимаешь, переодетая, загримировалась, но я ее все равно просчитал. Сидит в углу и зырит - молнии из глаз…
- Да ты чо? Она - и Бастинду? Да Бастинда ведь - чемпионка. Да и ваще… Там же все случайно вышло. На стройке этой…
- Случайно, говоришь? А за каким лешим Бастинда поперлась на эту долбаную стройку? Она у тебя чо - строитель? Может - штукатурша или малярша?
- Не, не малярша, - Червонец мотнул головой, которая вроде бы начала что-то соображать.
- Вот и я толкую тебе об этом. Что-то здесь не то. Не могла Бастинда на стройку пойти просто так.
- Погоди-ка… Говоришь, рыжая эта - баба того самого лабуха?
- Ну да, - хмыкнул Кривой, поняв, что до Червонца только теперь начало что-то доходить…
К столику вернулись Мокрый с Лехой Жареным, отходившие проветриться маленько.
- Слышь, братва, - заявил Червонец, - тут Васек вот интересное дело говорит. Бастинду-то нашу замочили…
- Ага. Ясен пень, - кивнул Мокрый, который на самом деле еще не понял, в чем дело.
Но Кривой знал, что говорит, поэтому, не теряя нити, упорно и целеустремленно продолжал внушать Червонцу:
- Ты, братан, видать, от горя слегка поляну не разглядел. Так я тебе сейчас кое-что разжую.
- Ну, давай, разжуй. - Червонец нахмурился, старательно притворяясь трезвым и деловым.
- Значит, так, - Кривой налил себе водки, - водила тот, когда на Бастинду наехал, не видел ее. Он вернулся из магазина через десять минут, и уже тогда увидел, что получилось. Он все понял, и сам, между прочим, вызвал ментов. Ну, там, на ментовской разборке, выяснили, что работяга не виноват. Права у него, конечно, за пьянку отобрали, а так - больше ничего.
- Ну? - Червонец пока ничего не понимал.
- Не нукай, не запряг, - машинально отреагировал Кривой и опрокинул в себя стопарь, - значит, слушай дальше. У меня в том отделении ментяра прикормленный есть, так он рассказал, что в материалы дела не включили одну маленькую подробность. Просто, чтобы не было лишних заморочек. А подробность такая. Водила видел - слушай сюда внимательно - видел стоявшую прямо рядом, в нескольких метрах, рыжую кралю. С железкой в руке. Понял?
- Рыжую кралю… - Червонец, похоже, понял, какой оборот принимает дело, и нахмурился уже по-настоящему, без притворства.
- Вот именно, - кивнул Кривой, - рыжую кралю красоты немеряной.
- Красоты…
- Ага, - Кривой облегченно вздохнул, увидев, что до Червонца наконец дошло.
- Так это, значит, действительно баба этого лабуха… - Червонец внимательно посмотрел на Кривого, - отвечаешь?
- А что мне отвечать? - Кривой пожал плечами. - Я тебе рассказал, передал, так сказать, информацию, а ты уже сам допер. И, между прочим, допер точно до того же, что и я. А что это значит?
- А это значит, - на лице Червонца появилось очень недоброе выражение, - это значит…
Он быстро налил себе водки и залпом выпил ее.
Кривой с удовлетворением посмотрел на Червонца и, повернувшись к браткам, внимательно слушавшим его выкладки, сказал:
- Слушай сюда, пацаны. У того лабуха из шалмана, которого Червонец завалил, шмара рыжая была. Красивая. И затаила она, как видно, зло на Червонца вашего. Зуб нарисовала. А Бастинда это дело просекла и решила из той рыжей душу вытряхнуть, протрезвить ее как следует. Пошла за ней, потом догнала на стройке, а та увидела, что дело жареным пахнет, и пристроила ее под грузовик. Примерно так.
- Ни хера ж себе, - Мокрый удивленно присвистнул, - это что же выходит? Мокруха? И мы, как петухи позорные, должны такое схавать?
- А где эта рыжая швабра сейчас?
- Так кто ж ее знает?..
Выпив еще по паре стаканов, братки окончательно уверились в том, что гибель Бастинды - вовсе не несчастный случай, а злой умысел и даже коварная подляна. И они решили отомстить так, чтобы содрогнулись небо, земля и потомки. Но для начала, понятное дело, следовало эту самую шмару рыжую прихватить и потрясти как следует. Вытрясти у нее всю правду из матки.
На том и порешили.
Глава седьмая
Для
