– Ну что, Петрович, все в порядке?
– Да, все очень даже в порядке, – довольно ответил Петрович и добавил: – Дай-ка сигаретку бедному майору ФСБ!
Бурдюк сунул ему пачку, а сидевший рядом с ним Асланов спросил:
– Ну и что там, в сундучке?
– Что там, говоришь? – ответил Петрович и засмеялся. – Вот приедем на базу, и увидишь. Могу только сказать вам, господа офицеры, что того, что там, хватило бы нам всем до конца жизни, и еще детям и внукам бы осталось. Вот что там.
И в этот момент каждый из сидевших в машине, и Бурдюк, и Капитан, и Асланов, увидел в своем воображении ту же самую картину, которая предстала перед внутренним взором Петровича в банковском хранилище.
Ту же самую, вполне стандартную картину – он убивает остальных и бежит с сокровищами. Но поскольку каждый из них был опытным сотрудником ФСБ, то эта привлекательная картина так же быстро растаяла после тех же соображений, касавшихся того, во что превратится жизнь смельчака, рискнувшего протянуть руки к сокровищам Аль-Каиды.
Петрович запустил двигатель и, посмотрев в зеркало, отъехал от поребрика. Одновременно с «Фольксвагеном» от тротуара отчалил серебристый «Мерседес» с темными стеклами, но Петрович не обратил на это никакого внимания. Мало ли «Мерседесов» ездит по улицам и дорогам неметчины! Если обращать на них внимание, то нужно уходить с этой работы и сидеть дома, спрятавшись под кроватью, и вздрагивать при каждом шорохе за дверью. Эти рассуждения Петровича были, в общемто, резонными, но если бы он знал, кто сидит за рулем этого «Мерседеса», то, конечно же, не чувствовал себя так уверенно. А пока, не зная еще, что его машину преследуют, он двигался по Кайзерштрассе и не обращал никакого внимания на серебристый «Мерседес», ровно державшийся на расстоянии трех машин от него.
«Фольксваген» направлялся на юг, и конечной целью был небольшой городок Молльхаген, в котором среди частных особняков, стоявших вдоль уютных чистых улочек, был и двухэтажный дом, в котором располагалась конспиративная база ФСБ. Хозяином этого дома считался Ханс Бидерманн, сорокавосьмилетний немец, еще в советские времена завербованный агентами КГБ. Имевшийся на него компромат делал его положение абсолютно безвыходным, и поэтому он был совершенно послушным и надежным агентом.
До Молльхагена нужно было ехать около получаса, и сидевшие в «Фольксвагене» фээсбэшники расслабились и, покуривая и глазея по сторонам, лениво перебрасывались репликами, обсуждая пикантные подробности вчерашней пьянки.
Петрович притормозил и, плавно повернув направо, въехал на поднимавшуюся наверх огороженную полосу, выходящую на автобан. По этой трассе, ведущей на юг, до Молльхагена оставалось ехать не более пятнадцати минут, и все, сидевшие в машине, с нетерпением дожидались того момента, когда «Мерседес», наконец, въедет за высокий забор особняка на Апфельштрассе, где можно будет сдать ценный груз резиденту и броситься поправлять здоровье.
Разогнавшись до ста десяти, а по автобану можно было ехать с любой скоростью – хоть под триста, Петрович взглянул в зеркало и увидел сзади серебристый «Мерседес». Не обратив на него особого внимания, он снова стал смореть на летящий навстречу гладкий асфальт. Езда по германским дорогам доставляла ему удовольствие, и он радовался тому, что его не направили работать куда-нибудь в Колумбию, где мало того, что повсюду мельтешили оборзевшие наркобароны и разъезжали вооруженные до зубов молодчики из сил национальной безопасности, но еще и дороги были хуже, чем в Новгородской области.
Посмотрев в зеркало еще раз, он снова увидел тот же «Мерседес» и, слегка нахмурившись, чуть сбавил скорость, приняв на полметра вправо и включив правый поворотник. Это должно было служить любезным приглашением обогнать его. Но «Мерседес» в точности повторил его маневр, разве что не замигал поворотником.
– Так, – сказал Петрович, – за нами хвост.
Все сразу же обернулись назад и уставились на толстый серебристый лимузин, мчавшийся за ними метрах в пятидесяти.
– Что будем делать? – обеспокоенно спросил Бурдюк, машинально нащупывая пистолет под мышкой.
– Что будем делать... что будем делать... – забормотал себе под нос Петрович, лихорадочно перебирая в голове варианты того, что следовало делать, – а вот что мы будем делать!
И он, не снижая скорости, резко свернул на примыкавшую к автобану асфальтированную дорогу, которая вела через поле с немецкой пшеницей к видневшемуся километрах в двух от автобана лесу. Рядом с лесом стояла красивая, как на картинке, ветряная мельница. В Германии этих мельниц было – как прыщей на запоздалой девственнице. В Голландии, конечно, их было больше, но здесь тоже хватало. Фермеры гордились ими, и хлеб, испеченный из муки, смолотой на такой мельнице, стоил дороже, чем такой же, но из муки электрического промышленного помола.
«Мерседес» так же резко свернул с автобана и помчался вслед за «Фольксвагеном» по асфальтовой ленте, плавно вилявшей меж высоких арийских хлебов.
Петрович крякнул и скомандовал:
– Оружие к бою! Будем мочить этих козлов. Я не знаю, кто они, но то, что им нужен наш груз – и к бабке не ходи. Если на мельнице кто-нибудь есть, их – тоже. Нам свидетели не нужны.
Все достали пистолеты и дружно навинтили на стволы глушители. Капитан, сидевший рядом с Петровичем, достал дипломат из бардачка и поставил его на пол между ног.
Мельница приближалась, и вдруг «Мерседес», взревев двигателем, резко обогнал «Фольксваген» и стал прижимать его к краю дороги, за которым начинались заросли пшеницы. С трудом удержав машину от заноса, Петрович вывернул руль и ударил «Мерседес» левым крылом, пытаясь точно так же спихнуть его с дороги, но ничего не вышло. «Мерседес», как более тяжелая машина, хорошо держался на асфальте.
Наконец обе машины вылетели на просторную асфальтированную площадку перед мельницей и Петрович резко нажал на тормоз, пропуская «Мерседес» вперед. Но водитель «Мерседеса» мгновенно отреагировал на это, да еще и крутанул руль вправо, подтолкнув несущийся юзом «Фольксваген». В результате машину Петровича развернуло, и она врезалась багажником в небольшой добротный сарайчик, стоявший рядом с мельницей. Сам же «Мерс» пролетел чуть дальше и смог остановиться только метров через двадцать.
В это время спецы выскочили из «Фольксвагена» и, стреляя в сторону остановившегося «Мерседеса», бросились бежать вокруг мельницы в поисках входа в нее. Дуэль на открытом воздухе совсем не входила в их планы. Перестрелка в замкнутом пространстве сложной формы устраивала их гораздо больше. Там было больше шансов уничтожить противника, самим при этом оставшись невредимыми. Обежав мельницу, они увидели дверь и через несколько секунд скрылись внутри.
Игрушкой мельница выглядела только издали. Вблизи же она оказалась огромным и даже какимто устрашающим сооружением. Чтобы увидеть край ее заостренной крыши, приходилось задирать голову, а ее дощатые крылья вертелись медленно и мощно, как руки жестикулирующего великана. Недаром Дон Кихот в приступе белой горячки бросился сражаться с этим творением человеческих рук.
Сеид, Джафар и Махмуд, выскочив из-за угла с пистолетами в руках, увидели только захлопнувшуюся за презренными урюсами дверь. Подкравшись к ней, они встали по ее обеим сторонам, затем Джафар резко рванул за ручку двери, распахивая ее, а Махмуд бросился внутрь, упав на пол и сразу же откатившись в сторону, под прикрытие огромного ларя с мукой. Выстрелов не последовало. Тогда Сеид и Джафар повторили его маневр, и теперь все, и преследователи, и их потенциальные жертвы, были внутри. Но пока внутри мельницы не прозвучало ни одного выстрела.
В огромном полутемном пространстве, заполненном пыльным туманом, наискось протягивались узкие солнечные лучи, проникавшие через несколько окон, расположенных в верхней части сооружения, и ярко светившиеся на фоне общего полумрака. В мрачной высоте, разделенной ярусами опорных брусьев и механических конструкций, медленно вращались страшные деревянные колеса с большими зубьями, которые передавали друг другу пойманную решетчатыми крыльями силу ветра и заставляли крутиться верхний из горизонтальной пары колоссальных каменных жерновов, завершавших примитивное, но надежное
