безразличием, кто с подозрением, а кто и с открытой враждебностью. Он не винил их. Они были гаффирами Амарны — неофициальными хранителями и проводниками, предоставленными самим себе. Их обычно не трогали, и они делали свое дело, которое поколениями передавалось от отца к сыну, давало им определенное положение и неплохой заработок. Но жизнь вносила свои коррективы: центральные и местные власти постепенно теснили их, навязывая их закрытому сообществу своих представителей вроде него. Неудивительно, что эта встреча не вызвала в них особого энтузиазма и восторга.
— Меня зовут инспектор Нагиб Хуссейн, — сказал он. — Я работаю здесь недавно. С некоторыми из вас я уже встречался раньше, но…
— Мы знаем, кто вы.
— Вчера я был в пустыне и обнаружил тело девочки.
— Его обнаружил мой сын Махмуд, — уточнил Тарек. — И сообщил вам, как нам было велено.
— Верно, — согласился Нагиб. — И я очень вам благодарен, поверьте. Но пока мне так и не удалось выяснить, кто она такая и что с ней случилось.
Тарек покачал головой:
— Она не местная. Это все, что мы можем вам сообщить.
— Вы уверены?
— Своих всех мы знаем.
— А есть соображения, откуда она могла появиться?
— Мы уже не так отрезаны от других, как раньше. И вам это известно. Люди постоянно сюда приезжают и отсюда уезжают.
— Но вы видите их. Вы знаете об их присутствии.
— Про нее нам ничего не известно.
Нагиб подался вперед.
— При ней мы нашли осколок артефакта. Из Амарны.
Присутствующие обменялись взглядами, полными удивления и любопытства.
— И какое это имеет отношение к нам?
— Я слышал, в нахождении артефактов гаффирам нет равных. Я слышал, что вам удавалось находить площадки, которые не смогли обнаружить даже археологи.
— Это правда, — кивнул Тарек. — Хотя мы об этом, естественно, сразу сообщаем.
— Естественно, — согласился Нагиб, дождавшись, пока стихнет смех. Он вытащил из кармана обломок: — Возможно, вам известно, где он мог быть найден?
Тарек осмотрел его и передал соседу.
— Такие артефакты встречаются в высохшем русле. Нас туда больше не пускают.
Нагиб нахмурился.
— А почему?
— Спросите у своего друга капитана Халеда, — сердито ответил он. — И если он вам скажет, то мы будем признательны, если тоже узнаем. Он лишил нас неплохого источника дохода. — В комнате послышался одобрительный гул.
— А когда это случилось?
Тарек пожал плечами и наклонился уточнить к своему соседу.
— Шесть месяцев назад, — ответил он.
— Вы уверены?
— Да, — подтвердил Тарек, кивая на стену дождя снаружи. — Это случилось на следующий день после большой грозы.
V
Огюстэн запустил самолет, и через некоторое время тот оказался над площадкой раскопок Петерсона. Управляя его полетом, он получал настоящее удовольствие. Самолет несколько раз пересек площадку, а Хани по его команде делал снимки, нажимая на клавиши дистанционного управления камерой. Но вскоре он дотронулся до плеча француза и показал на белый пикап, двигавшийся по дороге с другой стороны забора. В кузове сидели три крепких охранника, следивших, задрав головы в небо, за полетом самолета, как волхвы за звездой.
— А я думал, что это официальная съемка для ВСДД, — пробормотал он.
— Тебе лучше уехать, — сказал Огюстэн.
— А как же вы?
— Со мной будет все в порядке.
— Но я не могу оставить вас здесь.
— Ты к этому не имеешь отношения.
Хани пожал плечами, но кивнул и, положив пульт дистанционного управления на землю, скрылся. Огюстэн направил самолет вдоль дороги, поддразнивая пикап и уводя его за собой, давая Хани возможность добраться до машины и отъехать. Затем он, быстро работая пальцами и не сводя с самолета взгляда, заставил его описать большой круг и направил в свою сторону. Шум двигателя машины стал приближаться, и послышался крик — его заметили! Теперь было не до мягкой посадки, и самолет, повинуясь его командам, нырнул вниз и врезался в землю метрах в пятидесяти от него. Фюзеляж переломился, и красные крылья отлетели в стороны. Огюстэн бросил пульт управления и рванулся к обломкам. Обернувшись, он увидел, как три охранника уже бежали к нему, быстро приближаясь. Он схватил камеру и попытался отстегнуть ее, но застежки заклинило. Тогда он схватил весь обломок фюзеляжа и бросился бежать, уже на ходу освободив наконец камеру. Налетев на камень, он пошатнулся, и в этот момент опередивший других охранник в отчаянном прыжке сумел дотянуться до ноги Огюстэна. Тот упал, но тут же вскочил на ноги — спасительная рощица находилась совсем близко. Он мигом взобрался на мотоцикл, завел его и оглянулся. Его преследователи отстали и остановились, пытаясь отдышаться. Он прибавил газу и, приветственно махнув рукой охранникам, вылетел на дорогу.
В ту же секунду он почувствовал удар сбоку успевшего подъехать пикапа. Огюстэн перелетел через капот и ударился о наклонное ветровое стекло, успев заметить сидевшего за рулем Гриффина, на лице которого отразился ужас. Мир перед глазами продолжал крутиться, и он, кувыркаясь, упал на землю, испытывая скорее любопытство, чем страх при мысли, будет ли это последним, что ему суждено увидеть при жизни.
ГЛАВА 40
I
Копать было трудно. За века песок и камень спрессовались в твердую, как бетон, массу. Ногти на пальцах Гейл быстро сломались и от царапанья начали кровоточить. Но страх заставлял продолжать. По стенам, извиваясь, уже стекали струйки воды, образуя на полу лужи.
— Ты не можешь зажечь спичку? — тяжело дыша, спросила Лили.
— У нас их осталась всего пара штук.
— Но мне кажется, что я на что-то наткнулась.
— На что? — поинтересовался Стаффорд.
— Не знаю. Для чего же еще я прошу зажечь спичку?
Они уже долго пробыли в темноте, и свет ослепил Гейл. И запах серы! Она зажгла свечку и
