— Бусейна… Прошу тебя, не надо себя мучить… Человек за свою жизнь попадает в такие дурацкие ситуации, что, если зацикливаться на каждой из них, далеко не уедешь… Египетские полицейские как бешеные собаки, и, к сожалению, в чрезвычайных ситуациях у них широкие полномочия…
То, что он говорил, казалось ему незначительным и неуместным. Бусейна не поднимала глаз. Перед ней стоял стакан чая и лежало пирожное, к которому она не притронулась. Заки понял, как сильно она расстроена, и сказал:
— Я только хочу знать, где Даулят взяла ключ от офиса?! Она затеяла грязную игру, чтобы оформить надо мной опекунство, но она проиграет дело… Адвокат уверил меня, что она проиграет.
Он боролся с желанием выговориться, он просто хотел превратить мучительную ситуацию в слова… Перспективы, предположения — может, все это было хорошим способом уйти от того несчастья, что свалилось на них обоих…
— Адвокат объяснил мне, какие основания для оформления опеки считаются законными… Это — очень сложное дело, и суд не примет решение так легко. Даулят глупа, и ей кажется, что это просто…
…Его попытка провалилась, Бусейна продолжала молчать, она не произнесла ни слова, словно оглохла и онемела. Заки наклонился к ней через стол и только сейчас, при свете, заметил, какое бледное у нее лицо, как воспалены глаза, а на лице и шее то тут, то там виднеются царапины — следы сопротивления полицейским. Он сочувственно улыбнулся, заключил ее ладони в свои и прошептал:
— Бусейна, если ты меня любишь, забудь эту мерзкую историю.
Она не могла сопротивляться его ласкам. Так одного малейшего прикосновения достаточно надтреснутой, держащейся с трудом скале, чтобы рухнуть… Она заплакала и тихо сказала:
— Всю жизнь мне не везет… Во всем…
Таха встретился с Радвой в присутствии сестер. Она открыла лицо, и он долго с ней беседовал. Таха узнал, что она старше его на три года. Его восхитили ее глубокое знание религии и манера вести разговор спокойно и кротко. Она рассказала ему о себе, о своем бывшем муже Хасане Hyp ад-Дине и о том, как он погиб…
— В газетах писали, что он стрелял в офицеров и они были вынуждены его убить, — сказала она. — Но Аллах знает, что той ночью ни одна пуля не выстрелила из его оружия… В дверь постучали, и не успел он открыть, как они выпустили несколько автоматных очередей. Он и еще трое братьев сразу отдали Богу душу… Они намеренно их убили, ведь могли, если бы хотели, взять их живыми…
Лицо Тахи погрустнело, и он с обидой добавил:
— У них новые указания: уничтожить как можно больше исламистов… Они называют это политикой «удара в самое сердце»… Если бы эта безбожная система с такой же жестокостью обращалась с евреями, Иерусалим давно был бы освобожден…
Радва понурила голову, нависло тяжелое молчание. Потом она вновь заговорила, как будто ей не терпелось все откровенно рассказать о событиях своей жизни:
— После его мученической смерти моя родня задумала выдать меня замуж. И я узнала, что предполагаемый жених — богатый инженер. Но он не молился. Родня пыталась меня уговорить: якобы после свадьбы он будет все соблюдать, но я отказалась… Объяснила им, что тот, кто перестал молиться, — неверный, согласно шариату, и не может жениться на мусульманке. Однако они заставляли меня силой, и моя жизнь превратилась в ад. Беда в том, что мои родственники не соблюдают мусульманских обрядов. Они хорошие люди, но, к сожалению, пребывают в невежестве. Сама я побоялась впасть в безбожие. Хотела, чтобы мой сын Абдурахман вырос в Божьем повиновении. Поэтому я вышла на шейха Биляля и попросила его, чтобы он позволил мне жить в лагере…
— А что сделали твои родные?
— Я послала им письмо, чтобы они были спокойны за меня. Навещу их, если позволит Всевышний, при первой же возможности. Я молю Бога, чтобы они простили меня, если я поступила с ними плохо…
Слушая ее, он чувствовал, что она говорит искренне. Его восхитило серьезное и честное выражение ее красивого лица. Она говорила, как провинившийся и честно признавшийся в этом ребенок. Он заметил также, что ее плотное тело пропорционально сложено, что у нее большая налитая грудь (потом он ругал себя за эту мысль и просил у Бога прощения)… Через несколько дней шейх Биляль вызвал его к себе, крепко пожал ему руку, улыбаясь с каким-то намеком, внимательно посмотрел на него и сказал голосом, идущим из глубины, словно возобновляя прерванный разговор:
— Гм… И каково твое мнение?!
— О чем?
Шейх громко хихикнул и сказал:
— Ты не знаешь, о чем речь, шейх Таха?! По поводу Радвы, господин…
Таха молчал и смущенно улыбался, шейх похлопал его по плечу и сказал:
— Благословляю, мой мальчик…
…В четверг, как только закончилась вечерняя молитва, братья окружили Таху с поздравлениями, а из внутренних покоев, отведенных для женщин, раздались праздничные трели. В последние два дня сестры были заняты тем, что готовили и наряжали невесту. Четверть часа длились поздравления и радостные крики, потом шейх Биляль сел, чтобы заключить брак на Коране… Со стороны Радвы в церемонии участвовал брат Абу Хамза (ее родственник и земляк из Асьюта), еще два брата вызвались засвидетельствовать брачный договор. Шейх Биляль начал с традиционного слова о браке по шариату, затем вложил руку Тахи в руку Абу Хамзы и произнес брачную молитву, а они вторили за ним. Когда они закончили, шейх проговорил:
— Благослови Бог ваш брак, и наставь вас на путь истинный, и даруй вам благочестивое потомство. Затем он положил руку Тахе на голову со словами:
— Благослови вас Бог и соедини тебя и твою жену во благе!
Братья дружно бросились обнимать и поздравлять жениха. Еще сильнее раздались радостные крики, и сестры запели, ударяя в бубны:
Таха впервые видел, как проходит мусульманская свадьба, от веселого пения сестер и воодушевления поздравлявших его братьев он разволновался. После сестры отвели невесту в ее новое жилище: просторную комнату с примыкающей к ней ванной в большом доме, предназначенном для семейных (изначально, когда цементная компания принадлежала швейцарцам, это было общежитие для рабочих каменоломен, затем место было заброшено и совсем забыто, пока его не заняли исламисты, работающие в компании, и не организовали в нем тайный лагерь общины)… Женщины ушли, и в мечети наступила тишина. Братья сели рядом с женихом и завели веселый разговор, по-доброму посмеиваясь над ним. Потом шейх Биляль встал и сказал:
— Пойдемте, братья…
Таха хотел попросить его остаться еще ненадолго, но тот засмеялся и сказал:
— В брачную ночь ты не должен тратить все свои силы на разговоры.
Он услышал шутливые комментарии братьев, когда те выходили из мечети. Они попрощались с Тахой и удалились. Таха остался один, и ему стало страшно… Он уже представлял себе, и каждый раз по-разному, как и что он сделает в брачную ночь. В конце концов он понадеялся на Бога и решил: пусть все идет так, как Бог положит. Однако его беспокоило, что он никогда не был с женщинами, в то время как у его жены уже был опыт, и он думал, что, вполне возможно, ему будет трудно удовлетворить ее. Шейх Биляль как будто прочел его мысли. За день до свадьбы он отвел его в сторону, рассказал ему о браке и о правах его законной жены и уверил, что нет ничего постыдного для мусульманина в том, чтобы взять в жены
