аккуратно разложены пачки денег – тысячные купюры к тысячным, сотенные к сотенным, полтинники к полтинникам. Небрежно скомканные десятки валялись в картонной коробке из-под шампанского, стоявшей на полу.
Шульман подсчитывал выручку от вчерашнего концерта. Отложив в сторону последнюю пачку, он подравнял ее вспотевшими от трудов праведных ладонями и удовлетворенно крякнул.
Да, Волгоград дает цену! Без малого один миллион двести тысяч родных деревянных тугриков как с куста. Или почти что сорок три тысячи зеленых.
Приятные вычисления были прерваны отчаянным стуком в дверь.
Шульман недовольно хмыкнул, прикрыл деньги попавшимся под руку полотенцем и пошел открывать.
На пороге стоял взъерошенный Сергей.
– Рустик! – закричал он в лицо отшатнувшемуся Шульману. – Нас предали, мы в жопе! У нас шпионка! Она сейчас по телефону о нас рассказывает!
Если еврейский дедушка наградил Рустама Шульмана коммерческими дарованиями, то татарская мама через свои гены передала ему решительность и жесткость.
– Говорил тебе, придурок, не вяжись с этой Лизой, или как там ее, – злобно прошипел Шульман, мгновенно оценив обстановку. – Чирик, Костян!
Из соседней комнаты директорских апартаментов тут же появились заспанные Костян с Чириком.
– За мной! Берем эту сучку, пока тепленькая, пока не заложила нас с концами! Чирик, останься – береги бабло, как собственную жопу!
Шульман зло сверкнул глазами на Сергея.
– И ты здесь сиди, кумир миллионов, блин! Нечего...
Он не договорил, плюнул и выскочил в коридор.
Через пару минут Шульман и Костян уже стояли перед дверью номера Лизы. Запыхавшийся Шульман перевел дух и кивнул Костяну:
– Давай!
Не задумываясь, Костян вломил по дверному замку толстой рифленой подошвой своего увесистого ботинка. Дверь с хрустом распахнулась, и сидящая на кровати Лиза от неожиданности выронила трубку.
– Попалась, сучка! Кому стучала, колись! Кранты тебе!
Плечистый Костян навис над Лизой, угрожающе ощерившись, Шульман осторожно прикрыл за собой покореженную дверь, подбежал к окну и задернул штору.
Лиза быстро отодвинула телефонную трубку подальше от себя. Там, на другом конце провода, был Роман, он должен все услышать...
– Это вы попались, недоумки! – закричала она что есть силы, отпихнув Костяна. – Не скалься, урод, не испугаешь, не на такую напал!
Костян оторопело попятился, Шульман отвернулся от окна и заинтересованно поднял бровь.
– Это вы попались! – не утихала Лиза. – Ну и что вы со мной теперь сделаете? Да вы за каждый мой волосок ответите! Вы что думаете – все вам вот так и сойдет с рук? Да ни за что! Крысы! Теперь будете отвечать перед Романом, да и не только перед ним!
Опомнившись, Костян схватил телефон с волочащейся трубкой, вырвал его из розетки и швырнул о стену. Шульман схватил его за локоть.
– Постой, постой...
И зашептал что-то Костяну на ухо. Костян выслушал его и кивнул.
Вразвалочку подойдя к Лизе, он наклонился к ней:
– Слышь, милашка...
Лиза машинально повернула голову.
Костян быстрым кошачьим движением щелкнул ее костяшкой большого пальца по виску.
Лиза закрыла глаза и повалилась на кровать.
– Не переборщил? – озабоченно спросил Шульман. – Нам тут жмуры не нужны...
– Не, все как в аптеке. Минут двадцать покемарит, потом будет как огурчик.
– Ты все понял?
– Чего тут не понять! – нахмурился Костян.
– Тогда так. Быстро тащи ее в одноместный номер и сиди там с ней, охраняй. А нам надо все это шапито сворачивать – тема закрыта. Причем придется отменить уже и сегодняшний вечерний концерт.
– Блин! – выругался Костян и замахнулся на бесчувственную Лизу. – У, сука!
– Брось, – скривился Шульман, – как веревочка ни вейся... Значит, сегодня сворачиваемся, а завтра делаем отсюда ноги. Все контакты порвать, мобильники выбросить. Концов не найдут, побухтят и забудут.
– А Меньшиков?
– Ну, до завтра у нас время точно есть, а потом, если что, эта его сучка будет для нас определенной гарантией. А как концы подчистим – пусть ее отвезут куда-нибудь подальше и выпустят.
– А может... – Костян не договорил и провел указательным пальцем себе по горлу.
– И не думай! – испугался Шульман. – Оно нам надо? Бабла мы настрогали, но всех денег не заработаешь, а тема – я уже сказал – себя исчерпала. Исчезнем – и все дела. Все живы-здоровы, да еще и при бабках. И никакой уголовщины. Потом еще что-нибудь придумаем, дураков везде довольно. Ну, давай за дело.
Костян кивнул, перекинул безвольную руку Лизы себе через плечо и поволок девушку из номера, придерживая за талию.
– Ну что, нет худа без добра, – задумчиво пробормотал Шульман, глядя ему вслед, – по крайней мере, местной братве можно теперь уже не засылать, диез поставить...
Повеселев от этой приятной мысли, он огляделся напоследок, сунул в карман флакон французских духов, оставленный Лизой на журнальном столике и вышел из номера, осторожно прикрыв за собой сломанную дверь.
Глава 9
ПОЛУЧИ ПУЛЮ, БАКЛАН!
Беда не приходит одна.
Когда Арбуз поймал себя на том, что эта отнюдь не новая мысль в очередной раз пришла ему в голову, он хмыкнул и откинулся на высокую спинку своего любимого темно-коричневого кожаного кресла на колесиках. Кресло откатилось назад. Арбуз чутьчуть приподнял ноги в остроносых ботинках с высокими каблуками, не препятствуя движению, а сам в это время подумал: «При чем здесь беда?»
Дело было вечером, делать было нечего. Потому что все дела, запланированные на этот, как всегда, хлопотливый день, были уже благополучно закончены к настоящему моменту, то есть к двадцати трем часам и энному количеству минут. Какому, кстати, количеству?
Арбуз отогнул манжет рубашки, взглянул на часы и залюбовался тусклым металлическим сиянием платинового корпуса. Да, «Патек Филипп» – это всетаки вещь, стоит своих семидесяти пяти тысяч евро. Ну и подставились европейцы с выбором названия для своей объединенной валюты! Не учли неиссякаемых глубин русского народного юмора. Понятно, что веселые соотечественники перво-наперво окрестили благородные бумажки евреями.
А уж насчет того, что Филипп потек – само собой...
Арбуз зевнул.
Блин! Он же точное время собирался узнать, а не оценивать перлы народного остроумия. Вот до чего доводит приятная расслабуха в конце напряженного рабочего дня!
Пришлось еще раз посмотреть на часы. Двадцать три часа тридцать восемь минут по московскому времени.
Офис компьютерной фирмы «Пиксель», принадлежащей респектабельному бизнесмену Михаилу Арбузову, давно уже опустел. Только плечистые охранники отнюдь не молодежно-хакерского вида неусыпно бдили за мониторами наружного наблюдения и в строго определенное время совершали обход вверенной им территории.
