– Понятно... – сказал Роман, – тогда понятно...
– А отпевали его аж трое попов, – продолжал мужичок, – два часа без передыху.
– Почему так? – поинтересовался Роман.
– А молитва, она через сталь плохо проходит, – со знанием дела ответил дядя могильщика, – через цинк еще ничего, а через сталь – ни в какую. Но если попов трое, и не меньше двух часов, тогда нормально.
– Надо же! – Роман покрутил головой, с трудом сдерживая смех. – А я и не знал...
– Век живи, век учись, – назидательно сказал мужичок и достал из кармана початую маленькую, – будешь? За упокой души раба божьего?
– Нет, спасибо, – отказался Роман, – сейчас не хочу.
– Ну и ладно, – охотно согласился мужичок, – а я выпью. А то шланги со вчерашнего горят.
Приложившись к горлышку, он громко забулькал, и до Романа донесся едкий запах дешевой самопальной водки.
Сморщившись, Роман повернулся к Лизе и тихо сказал:
– Давай подойдем поближе, интересно, что дальше будет.
– Как хочешь, – Лиза пожала плечами, – только ничего интересного ты там не увидишь.
В это время процессия приблизилась к могиле, и тяжелый гроб поставили на специальные козлы. Толпа придвинулась вплотную к гробу, и одетый в сверкавшую золотым шитьем рясу священник начал читать молитву.
Прислушавшись, Роман взглянул на Лизу и сказал:
– Ладно, идем отсюда. Я удовлетворен. А слушать то, что бормочет этот разодетый попугай, у меня нет ни малейшего желания.
– Не любишь ты их, – язвительно произнесла Лиза.
– Не люблю, – со вздохом согласился Роман, – ни попов, ни раввинов, ни этих, которые по исламу – никого не люблю. Такова природа моего естества. Пошли.
Роман поправил очки, которые постоянно норовили сползти на кончик носа, и, бережно поддерживая Лизу под локоть, направился к выходу.
Однако, не успели они пройти и десяти шагов, как Роман резко остановился и прошептал:
– Вот он! Я его узнал!
– Кто? – тоже шепотом спросила Лиза.
– Вот тот, стоит у памятника с ангелом. По телефону разговаривает.
– Вижу, – кивнула Лиза, – давай подойдем поближе.
Сделав траурные лица, Роман и Лиза медленно приблизились к респектабельному господину в черном костюме, с озабоченным лицом говорящему в трубку, и остановились в двух шагах от него.
Лиза низко опустила голову, сделав вид, что ее гнетет неутешное горе, а Роман, склонившись к ней, притворился, что пытается успокоить поклонницу знаменитого певца.
– Да все уже, – говорил заинтересовавший Романа человек, – сейчас закапывать будут. Туда ему и дорога. Да. Да. Конечно. И всех этих поганых зеков следом. Но не сразу.
Он засмеялся, услышав ответ собеседника.
– Да, я тоже так думаю. Гитлер действовал слишком грубо. Но время-то идет, люди умнеют, я имею в виду нас, конечно же. Хорошо. Я сейчас заеду в какую-нибудь харчевню пообедать, а потом отзвонюсь. Всего доброго, товарищ генерал.
Засунув трубку в карман, господин бдительно огляделся и быстро пошел к выходу кладбища. Роман схватил Лизу за руку и направился следом.
– Кто это? – спросила Лиза, спеша за широко шагавшим Романом.
– Это... Это очень плохой человек. И это именно они – а их там целая компания – взорвали мою машину. Я тебе потом расскажу, что это за люди. Но сейчас поверь на слово – они очень опасны. Очень. И я попрошу тебя сделать одну вещь...
– Убить его? – кровожадно спросила Лиза, сверля взглядом черную пиджачную спину, маячившую впереди.
– Нет, – Роман усмехнулся, – это удовольствие я приберегу для себя. А тебя хочу попросить... Ты ведь любишь шпионаж?
– Обожаю! – обрадовалась Лиза. – Ты хочешь, чтобы я пошпионила за ним?
– Совершенно верно, – кивнул Роман, – но не просто пошпионила, а...
– А соблазнила его? – перебила Лиза.
– Вот еще, – возмутился Роман, – только этого не хватало! Не перебивай меня! Тебе бы только соблазнять! Хотя... В общем – так. Он сейчас едет жрать, и это займет часа два. Я знаю эту публику, они любят поковыряться в меню, выяснить, каким сортом майонеза заправлен салат, какого года водка и все такое прочее. А потом расплачиваются копейка в копейку. Ну да ладно, не об этом речь. Ты сядешь рядом с ним и сделаешь так, чтобы он начал прыгать вокруг тебя, как блоха вокруг собаки. А я тем временем привезу одну вещь и незаметно передам ее тебе. Потом ты уйдешь и забудешь эту вещь на его столике. И все.
– И все... – разочарованно протянула Лиза, – а как же слежка, погоня, перестрелка?
– Слежка и погоня тебе? А ты загляни в тот стальной гроб, сквозь который молитвы не проходят, и увидишь, чем иногда заканчивается слежка. Ты что, до сих пор не поняла, что меня хотели натурально убить? И ведь убили, только не меня, а кого-то другого. Убили, понимаешь? Лишили жизни. Так что делай то, что я тебе говорю, и никакой самодеятельности.
– Так точно, ваше благородие, – грустно ответила Лиза, – яволь.
– Вот так, – сказал Роман, – и не надо кукситься.
Они вышли на Камчатскую и сели в арбузовскую «БМВ» одновременно с господином в черном, важно поместившем свое дородное тело в черный «Мерседес» с сильно тонированными стеклами.
«Мерседес» плавно тронулся с места, и Роман медленно поехал вслед за ним.
Доехав до Лиговки, «Мерседес» свернул направо, и Роман пробормотал:
– Интересно, где он жрать собирается?
– А я тоже проголодалась, – сказала Лиза.
Кирилл Сергеевич Таратайкин остановил машину напротив входа в ресторан «Северная амброзия», что на Садовой, и неторопливо вышел из салона. Швейцар, стоявший у тяжелой дубовой двери, отделанной самоварным золотом, сразу определил солидного клиента и, распахнув дверь, изобразил на помятом в боксерских поединках лице радость и гостеприимство.
– Добро пожаловать! – провозгласил он, открывая дверь еще шире. – Всегда рады дорогим гостям.
Эта фраза должна была направить мысли посетителя в определенное русло, после чего швейцар обычно получал купюру. Но не тут-то было. Важный господин небрежно кивнул ему и прошел в фойе ресторана, как в собственную прихожую. Видно было, что он привык везде чувствовать себя хозяином.
Улыбка швейцара превратилась в кривую гримасу, и он пробормотал:
– Жаба, бля...
Войдя в зал ресторана, Кирилл Сергеевич неторопливо огляделся и, не обращая внимания на засуетившегося рядом с ним лысого полноватого официанта, направился к большому столу, стоявшему у окна. Официант терпеливо дождался, когда Кирилл Сергеевич усядется, и, выражая всей своей позой готовность услужить, склонился к клиенту.
– Я вас слушаю, – сладко произнес он.
– Любезный... э-э-э... Для начала принесите мне минеральной воды.
– Так... – официант черкнул в блокноте с усердием пророка Моисея, спешащего запечатлеть на скрижалях инструкции Создателя.
– И меню, – Кирилл Сергеевич откинулся на бархатную спинку стула. – А насчет воды... У вас «Ессентуки» семнадцатый номер есть?
– Обязательно! – заверил его официант.
– Давайте, – позволил Кирилл Сергеевич, и официант, бережно закрыв блокнот, хранивший на своих страницах бесценные пожелания Кирилла Сергеевича, бесшумно удалился.
