Мысленно ты прикидываешь: а вы почти ровесники. Ему к сорока. И тут же в мыслях выстраивается его нехитрая биография. Возможно, высшее образование. Возможно, тоже инженер. Возможно, работал на заводе. Когда сократили, занялся извозом. Жена, дети. Обожает ансамбль «АВВА» и «Машину времени». Как же все плохо-то!
– Каждый час они говорят время.
– Это на всех каналах.
– Ну да. Он сел ко мне в машину где-то в половине седьмого. Туда-сюда, пробки. А может, и не было. В половине восьмого так и сказали. Мол, в столице девятнадцать тридцать. Вроде я его в это время к дому подвез. Он вышел.
– И?
– И все. Домой пошел.
– С дипломатом?
– Конечно! И с сумкой.
Ничего. Пустой номер.
– В машине о чем говорили?
– Я ж сказал: музыку слушали.
– Значит, оба молчали, – констатируешь ты. Он в ответ кивает.
И тут пусто. Лицо у тебя унылое.
– Да что случилось-то? – спрашивает водитель.
– Если бы я знал! Ладно. Значит, ты сказал правду.
– А зачем мне врать? – искренне удивляется водитель.
– Сколько я тебе должен?
– Так ты ж уже заплатил!
– Ах да!
Ты открываешь дверцу, чтобы вылезти из машины.
– Постой, мужик, – окликают тебя.
– А? Что?
– А сдачу? Я на столько не наездил. Усмехаясь, он протягивает тебе купюру, достоинством в пятьдесят долларов.
– Это тебе, – говоришь ты, отталкивая его руку. – За честность.
– Никогда не думал, что на этом можно заработать, – удивляется он. – Скорее, наоборот. Прогоришь.
С тем же унылым выражением лица ты бредешь к своей машине. Так где же зарыта собака? Выходит, он ни при чем? Ее обожаемый шеф? А как же романтический ужин при свечах? А женщина в пальто Дианы Кузнецовой?
В голове у тебя каша. Ты понимаешь только одно: тебе надо ее увидеть. Рыжую соседку. Чтобы еще раз убедиться в том, что эта женщина не умеет лгать.
…Наконец он настал. Час вашего свидания. Увы! В комнате вы не одни! Что неудивительно: эта женщина находится под следствием. И то, что вам устроили, называется не свиданием, а очной ставкой. Ты должен либо подтвердить, что она преступница, либо опровергнуть это.
Разговор не складывается с самого начала, потому что она язвит. Тарас, она тебе не доверяет. А по глазам ее видно, что ты ей безразличен. Ты далек от ее идеала. А идеал ее предал. Ее и ее идеалы. Господи, какой бред! Все безнадежно! Все!
Только когда ты говоришь, что уверен, будто в день убийства видел у двери в ее квартиру совсем другую женщину, она заметно оживляется. Зато следователь мрачнеет.
– Чем вы можете это доказать, Тарас Иванович? – спрашивает он.
– Во-первых, та женщина была чуть ниже ростом. Во-вторых, у нее были крашеные волосы. В-третьих, она несколько раз повернула ключ в замочной скважине, прежде чем открылась дверь. В-четвертых, я беседовал с Марией Федоровной, владелицей белого пуделя. В-пятых…
– Стоп, стоп, стоп. Во-первых, кто дал вам право оказывать давление на свидетелей? Во-вторых, ваше рвение скорее повредит Диане Сергеевне, чем поможет. В-третьих…
– Это единственное свидетельство в мою защиту, – говорит вдруг она. – Тарас, большое вам спасибо. Вы – единственный человек, который мне поверил.
Ты невольно заливаешься краской. Потом говоришь:
– Не за что. Я прошу отметить этот факт в протоколе, Герман Осипович. Это была не Дана.
– Тогда кто?
– Я пока не выяснил. Я уже побывал в офисе. Побеседовал с вашим шефом, Дана. С подругой.
– С Машей?
– Да. Она ведет себя очень странно. Я уверен: Мария Васнецова что-то знает.
– Она ничего не может знать, – решительно говорит Дана. – Хотя… Я ей звонила, рассказывала о своем романе. Но это было уже после того, как…
– Скажите, Дана, – спрашиваешь ты, – Маша бывала у вас дома?
– Конечно! И не один раз! Мы же подруги! Она ко мне забегала.
Тебя охватывает жуткое разочарование. Ведь ты уже решил, что женщиной, сыгравшей роль рыжей Дианы, была Мария Васнецова. Но она бы не стала оглядываться неуверенно, прежде чем войти в подъезд. И эта родинка на подбородке… Ее ведь так трудно скрыть даже под слоем грима! А ты не помнишь родинки. Значит, это была не Маша. Все опять запутывается.
– А что говорит жена Соколенко? – спрашиваешь ты.
– Полностью подтверждает показания мужа, – отвечает Герман Осипович.
– Еще бы!
– А вы напрасно иронизируете. Есть еще показания таксиста.
– Но я не помню, как его убивала! – с отчаянием говорит Дана. – Ну не помню, и все тут!
– Герман Осипович, а вы опрашивали жителей того дома, где произошло убийство? Быть может, есть свидетели?
– Оперативники там побывали. Пока это не дало результатов, – говорит следователь. – И вообще: с какой стати вы мне даете рекомендации? Как делать и что делать? Я и сам прекрасно знаю, как следует поступить. План оперативно-розыскных мероприятий приведен в действие, в результате чего виновность Дианы Сергеевны не вызывает сомнений. Я вынужден буду написать обвинительное заключение и передать дело в суд. Это все.
– А мои показания? – спрашиваешь ты.
– А прямые улики?
– Дана, в каких отношениях вы с женой шефа? – ты смотришь на нее в упор.
– Да в никаких. Я здороваюсь, когда она появляется в офисе, Полина Эдуардовна в ответ едва кивает.
– Может, она знает, что вы влюблены в ее мужа?
– Может. Скорее всего. Она на меня так странно смотрит.
– Я хотел бы с ней побеседовать. Как это организовать?
Герман Осипович улыбается. И со странной улыбкой говорит:
– Полина Эдуардовна Соколенко – женщина чрезвычайно занятая. Весь день у нее расписан. Я бы на вашем месте даже и не пытался…
– Она ходит в фитнес-клуб «Афродита», – пристально смотрит на тебя Дана. – Я сама заказывала абонемент. А ездит она на новенькой машине, «Ниссан-премьера» серебристого цвета. Паркуется у дома. Первый подъезд. Днем, кроме занятий фитнесом, аквааэробикой и йогой, она ходит по магазинам, на массаж и еще бог знает куда. Заканчивает день «суаре» либо светской тусовкой. У нее много знакомых. А подруг нет.
– Чрезвычайно занятая женщина, – невольно качаешь головой ты. И тебе уже очень хочется ее увидеть.
– Что ж, – подводит итог следователь. – Вы усомнились в том, что в машине, принадлежащей потерпевшему, к дому подъехала Диана Кузнецова, но личность женщины, сыгравшей ее роль, не
