– Ну, их-то – понятно, – сказал я капитану, – шахиды и все прочее. А мы-то голимые русские! Может, не надо?
– Надо, Федя, – вздохнул у меня за спиной рослый омоновец.
– Присядьте здесь, – сказал капитан, – вас вызовут.
Мы с Тимуром уселись на шаткую пластиковую скамью с отгибающейся спинкой, и, поставив сумку между ног, я взялся за молнию.
И тут же увидел перед своим носом раструб короткого автоматного ствола.
– Не открывать, – угрожающе скомандовал омоновец.
Я развел руками и, откинувшись на предательски подавшуюся спинку скамьи, чуть не загремел на пол.
– Блин! – вырвалось у меня.
Омоновец хмыкнул.
– И долго нам тут сидеть?
– Сколько надо, – коротко ответил омоновец.
Сидеть, оказалось, надо четыре часа.
Причем если иметь в виду, что там была какая-то очередь и время от времени приводили новых задержанных для личного досмотра, которые почему-то проходили вне очереди.
А мы все сидели, сидели...
Наконец, когда мое терпение уже почти лопнуло и я решил устроить скандал, из двери вышел тот самый капитан и, подойдя к нам, сказал:
– Можете идти.
– То есть как? – возмутился я. – Столько ждали и теперь идти? Хочу, чтобы был произведен личный досмотр.
– Не утомляйте меня, – капитан нахмурился, – могу только сказать, что те, кого искали, задержаны. Поэтому необходимость досматривать вас отпала. Всего хорошего.
Он махнул рукой омоновцам, и те, повернувшись к нам спиной, отвалили.
Мы чувствовали себя полными идиотами и ничего не понимали. Хотя, если капитан говорил правду, тут и понимать было нечего. Ну, искали они кого-то, поэтому гребли всех подряд. Ну, нашли. А остальных отпустили. Только и оставалось, что чесать себе восвояси и быть довольными, что все так благополучно закончилось.
Но теперь, после того как Тимур обратил мое внимание на эту непредвиденную задержку, я перестал думать о ней как о простом недоразумении.
Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Тимур решительно налил нам еще по пятьдесят и спросил:
– Ну что, понял?
– Пока не понял, но что-то проясняется.
Тимур с сомнением посмотрел на меня и, убив комара на голой шее, сказал:
– Не, Майкл, ни хрена тебе пока не понятно.
– Ну так объясни!
Я взял кружку и сказал:
– Ну, за прояснение обстановки!
– Ага!
Мы чокнулись, выпили, и, подбросив в костер пару сучьев, Тимур начал излагать свои соображения.
– Значит, смотри, – сказал он, закуривая, – мы прилетели. Нас задерживают на четыре часа. Потом без объяснений отпускают. Мы приезжаем – хата горит. Что это значит?
– Ты говори, говори, – ответил я, – я слушаю.
– Вот и слушай. Это значит, – Тимур сделал паузу и поднял палец, – это значит, что тот, кто поджег дом, прилетел вместе с нами. И задержали нас для того, чтобы дать ему возможность добраться сюда и поджечь фазенду. Понял?
– Ну, предположим, – я все еще не понимал, куда клонит Тимур.
– Ни хрена ты не понял, – подтвердил он мои мысли, – слушай дальше. Если бы усадьбу подожгли бандиты, они могли бы сделать это в любое время. Вчера, три дня назад, завтра. То, что это совпало с нашим приездом, – не простая случайность. Если бы это сделали бандюки, даже если бы им нужно было насладиться нашими кислыми рожами, когда мы смотрели на догорающий дом, то после этого они расстреляли бы нас прямо тут. Понимаешь? Объясняю еще раз. Предположим, бандиты решают сжечь наш дом на наших глазах. Для этого не нужно держать нас в аэропорту четыре часа. Один звонок: подъезжают, поджигай. То есть, если они знали, что мы летим домой, то не препятствовали бы нашим передвижениям. И, конечно же, загасили бы нас. А иначе зачем фазенду жечь? Они же знают, что ты, если захочешь, еще десять таких построишь и не чихнешь.
– Ну, предположим, – ход рассуждений Тимура все еще не был мне ясен.
– Это не бандиты. Это кто-то другой.
– Игроки, что ли? – удивился я.
– Не думаю, – Тимур с сомнением покрутил головой, – вряд ли. Хотя, если предположить, что они таким сильным ходом пытаются заставить тебя сделать что-то... Нет, не думаю.
Я посмотрел на Тимура и увидел перед собой напряженно думающего интеллектуала, который решает сложную логическую задачу. Разбитной ловкач, верный слуга, постоянно издевающийся над своим хозяином, куда-то исчез.
Да-а-а, метаморфозы...
– А еще я думаю, – медленно сказал Тимур, – что Афанасий жив. Не знаю, здоров ли, но он вовсе не сгорел в пожаре. Точно.
– Твои слова да Богу в уши.
– Бесполезно. Они у него шерстью заросли, – презрительно сказал Тимур.
– Не боишься, что он сейчас тебя молнией шибанет?
– Не-а, не боюсь.
– Ну-ну, – усмехнулся я, – и что у тебя получается?
– А получается то, что поджог совершен лицом или лицами, не имеющими отношений ни с бандитами, ни с ментами, ни с чиновниками. Но имеющими возможность заказать в аэропорту нашу задержку, чтобы успеть добраться до фазенды и поджечь ее. И это вовсе не твои Игроки.
– Но тогда – кто?
– А вот это уже интересный вопрос. Во всяком случае мы имеем что-то новенькое, и расслабляться не стоит.
– Ну, насчет расслабляться, – я посмотрел на горевший на той стороне Чулыма солярочный факел, – это вряд ли. Смотри, Тимур, прямо как нефтяная скважина в Ираке.
Тимур посмотрел на далекий огонь и усмехнулся.
– Ага...
Потом решительно встал и сказал:
– Ну что, насмотрелся?
Я тоже встал и ответил:
– Насмотрелся.
– Тогда поехали в город. Надеюсь, ты не забыл, что у нас есть где преклонить голову.
– Причем весьма комфортно, – подхватил я.
Тимур, конечно же, имел в виду нашу сдвоенную конспиративную хату в переулке Батчимэг Энхжаргал.
Блин, ну и имечко...
Затоптав костер, мы залезли в «Аврору», моторы забурчали, затем взвыли, и одинокий огонь, ярко горевший в наступившей темноте, стал быстро удаляться. Когда мы плавно поворачивали за
